Даже самые лучшие законы никогда не заработают, если граждане не получат соответствующего современным общественным запросам образования и не достигнут необходимого уровня культуры, причем не только правовой. К сожалению, качество не только образования, но и, прежде всего, воспитания в российской школе определяется сегодня той массой педагогов, которая, во многом благодаря государственной политике, представляет собой, по сути, маргинальный класс. Низкий уровень материального достатка и социального статуса, практически полное отсутствие чувства ответственности за свою работу — неплохая питательная среда для мировоззрения, которое у российских учителей гораздо ближе к ксенофобно-патриотическому, нежели к демократически-либеральному. Кардинальная реформа образования необходима, причем провести ее можно в нынешних российских условиях лишь за счет резкого сокращения расходов на силовые структуры. Изменение пропорционального деления бюджета должно привлечь более квалифицированные преподавательские кадры, сократить число «дутых» вузов, куда молодежь стремится, скрываясь от армии. Во всяком случае, идея введения полностью платного образования или даже сокращения объемов бесплатного — для России сегодня самоубийственна. Число люмпенизированной молодежи возрастет на порядок, чему порадуются лишь профессиональные руководители фундаменталистских организаций.

В Соединенных Штатах в 60-х годах прошлого века также весьма остро стоял вопрос противодействия ксенофобии — расовой нетерпимости и проблема преодоления сегрегации. Ключевую роль в сломе негативных стереотипов массового сознания, как считает эксперты, сыграли либеральные интеллектуалы — лидеры общественного мнения и стоявшие за ними финансовые магнаты, владеющие средствами массовой информации. Нарастание угрозы беспорядков, вызванных проявлениями ксенофобной агрессии, заставили активизироваться бизнес, который по своей природе наиболее быстро реагирует на любые перемены обстановки и более склонен к гибкости мировоззрения. Пресса, воздействуя на массовое сознание граждан, привлекла к сотрудничеству интеллектуалов, общественных деятелей, звезд шоу-бизнеса — тех, кому общество готово доверять. Резко увеличилось число положительных чернокожих героев в фильмах, выпускаемых Голливудом. В результате всего за 15–20 лет общественное настроение в Америке в отношении чернокожих резко изменилось.

И опять же приходится с сожалением констатировать: в России время для применения подобного способа упущено. И дело даже не в том, что практически уничтожены «свободные», то есть независимые от государства СМИ. Весь крупный бизнес, который мог бы финансировать такую прессу, попал в зависимость от силовых и властных структур.

В связи с этим вновь возникает «кадровый» вопрос. Предположим, что пусть чудом, пусть жесткими силовыми методами «борьбы с терроризмом и неправильным переходом улицы» удастся остановить наползание на страну разгула ксенофобии и державного фундаментализма. Но какова альтернатива? «Демократы», дискредитировавшие себя и практически ушедшие с политической сцены? Ответ уже ясен: за последние пару лет количество людей с научными степенями в высшем руководстве страны уменьшилось в два с половиной раза, а количество погон соответственно увеличилось в пять. Что же говорить о региональной власти и непосредственных чиновниках-исполнителях? Вместо демократических свобод государство предоставило полную свободу бюрократии в обмен на ее лояльность. Притом что профессиональный уровень этой бюрократии, возможно, даже ниже, чем советской.

И все же какая-то перспектива существует. Все больше молодых россиян получают образование в престижных вузах развитых демократических стран. Да и те, кто получает приличное образование на родине, уже лишены тех отличительных черт, которые были характерны для «демократов», воспитанных советским образом жизни. Новое поколение уже не говорит, а делает, не потрясает идеологическими знаменами «Свободы-Равенства-Братства», а просто руководствуется в своей деятельности принципами «Свобода-Собственность-Закон». Тот самый рациональный технологический подход к бизнесу, к политической деятельности, которого были лишены их предшественники и которым они обладают уже в большей мере, настраивает на оптимистический лад.

Тогда возникает закономерный вопрос: как привлечь на место чиновников-троечников этих российских «гарвардских мальчиков»? Сами они не политики, не борцы, а лишь эффективные наемные менеджеры. Их класс еще слишком непрочен и немногочислен, чтобы он мог стать основой для создания новой демократической партии. Некоторыми политологами давно рассматривается вариант, согласно которому нынешняя власть может сыграть для России роль Пиночета в более мягком варианте, а именно — провести в стране авторитарную модернизацию. В этом случае при ограничении демократических свобод (что мы уже имеем) и отсутствии сколь-нибудь ярких оппозиционных политических деятелей именно молодые профессиональные эффективные управленцы проведут необходимые экономические реформы и сформируют новую политическую элиту, которая в нужное время займется и реформами политическими. Однако, судя по нынешней кадровой политике правительства, такой вариант выглядит несколько утопично.

Другой (и наиболее приемлемый) вариант, когда профессионалов-управленцев поведут за собой в процессе политической борьбы оппозиционные лидеры. Но представим, что в России произошла «оранжевая революция». Кто бы мог сегодня возглавить ее, кто придал бы харизматичности общенациональному протесту? Вот еще одна цитата одного из бывших видных сотрудников администрации президента Бориса Ельцина: «У нас практически нет элиты. Потому что элита — это слой людей: а) на которых равняются и б) которые добиваются успеха не за счет использования административного ресурса или кресла, в котором сидят, а за счет своей нравственной позиции и своего веса в обществе. Пушкин — элита. Сахаров был — элита. Даже выдающиеся артисты — элита, потому что они добиваются успеха благодаря собственным талантам и достоинствам. А те, кто сидит у власти, — нет. Власть имущие — это всего-навсего получившие власть, а не властители дум».

Попытки модернизировать Русское государство проводились неоднократно. Способов такой модернизации мировая история знает всего два: реформы «сверху» и революция «снизу». Классические примеры — Великая французская революция и реформы Мэйдзи в Японии привели к вполне известным результатам. В России последствия попытки модернизировать страну «снизу» в 1917-м ощущаются до сих пор. Относительно удачными, хотя и не до конца, были реформы «сверху» — авторитарные петровские и довольно либеральные Александра II. Впрочем, ни те ни другие так и не решили проблему отставания России от ведущих мировых держав. Получается, что, возможно, единственным способом решить эту задачу будет модернизация «сбоку». Речь идет о схеме, по которой поверженная нацистская Германия (западная ее часть) денацифицировалась и была вынуждена провести реформы под контролем оккупационных властей союзников по антигитлеровской коалиции, что, в конечном итоге, пошло стране и ее народу только на благо. Катарсис избавления от иллюзий великодержавности в сочетании с грамотными и последовательными изменениями политической, экономической и социальной системы необходим и России, причем чем скорее, тем лучше.

Большинство заявлений и действий лидеров РПЦ наводят на мысль, что их главное желание — обогнать католическую церковь в ее деяниях (вполне в национальной традиции «догонять и перегонять»).

Конечно, современная деятельность католической церкви заслуживает глубокого уважения, прежде всего за социальное служение, символом которого стали слова Иоанна XXIII: «Мы здесь на земле не сотрудники музея, но призваны культивировать сад, полный цветов и жизни. Он должен вырасти в чудесный сад». Поразительны масштабы социальной деятельности католической церкви (как и протестантской). Многие монахи, монахини, миряне стали профессиональными социальными работниками различных католических благотворительных организаций, нередко действующих совместно с аналогичными организациями других христианских церквей и с неправительственными организациями. Они посещают больных и заключенных, участвуют в реабилитации молодых преступников, работают с инвалидами, престарелыми и безработной молодежью, помогают беженцам и эмигрантам адаптироваться в стране пребывания. Широко распространены католические ночлежки, приюты, столовые, больницы, диспансеры, школы всех уровней, включая университеты и множество курсов начальной профессиональной подготовки, а также спортивные площадки.