Их мощности оказалось явно недостаточно. В момент электромагнитных всплесков третий призрак лишь приостанавливался, и сразу начинал двигаться дальше.

Зато второго это похоже добило окончательно.

От пустоты невозможно оттолкнуться. А от электромагнитного бича не заслониться рукой.

По предыдущему опыту я помнил, что делать нужно что-то срочно, — второго удара бича мне не пережить. Я видел, как тяжело восстанавливалась вопрошающая после одного единственного. И только немедленная, и весьма интенсивная медицинская помощь подняла ее на ноги.

А тут мне и не поможет никто.

— Ананси?! — крикнул я. Одно хорошо в полученном ожоге — хоть кровь почти не текла.

У призрака засветился, заряжаясь, концентрируясь, бич. Я начал швырять все оставшиеся гранаты, одну за другой, чтобы хоть как-то его замедлить.

Где-то там, вдалеке, глубоко в моей голове, зазвонил колокол, Большой Слепец. А может быть, лишь маленькая монетка, его копия, способная пробить своим звоном дыру в горизонте событий.

Я приготовился умирать. В который раз.

На этот раз вместо того, чтобы прятаться за бесполезным ящиком, я прыгнул вперед, в слабой надежде, что призрак просто промахнется. Как только швырнул последнюю гранату, так и прыгнул, с задержкой в полсекунды.

Призрак замер от очередного импульса, и в тот момент, когда он снова ожил, я уже был рядом. Но толку то. Я ужом, прижавшись к стенке, скользнул мимо него, непонятно на что рассчитывая. Наверное, надеясь, что он не сможет быстро развернуться, и я сумею перепрятаться.

Призрак развернулся даже быстрее, чем я пробежал мимо него. Он и не разворачивался, по сути, просто теперь бич летел в мою сторону, и все. Где там у этого конструкта перед, где остальное — все равно не понять. Он мог и смотреть, и действовать одновременно в любую сторону.

Я упал, и бич с треском пронесся надо мной, лишь в последний момент остановившись, словно задумавшись, а потом, нарушая все инерционные ожидания, просто накрыл меня. Что, наверное, не случилось бы с обычным кнутом, но тут действовали другие законы.

Спину ожгло. Монетка на другом краю вселенной зазвенела с нотками печали.

Горизонтальный луч возник впереди меня, в десятке метров по коридору, от стены до стены, и неторопливо двинулся в нашу сторону. Что-то новенькое.

Вдали появился паук, потом еще один.

Луч двигался примерно по центру коридора, и незадолго до того, как пройти надо мной, разделился на три, слегка разошедшиеся друг от друга.

Я засучил ногами, толкаясь, в судорожной попытке отползти от призрака, от этих лучей, от возможных взрывов, импульсов или вспышек. Одновременно перевернулся на спину даже не для того, чтобы посмотреть, а чтобы было удобней отталкиваться пятками. И вот так на локтях и пятках, я успел отползти от призрака еще почти на метр, прежде чем его настигли лучи.

Три с этой стороны, три — со стороны рубки.

Треск чуть усилился, в воздухе отчетливо запахло грозой, озоном. Последний призрак исчез.

Я посмотрел назад, в коридор. Пауков становилось все больше, они ползли по стенам, по потолку, по полу, и внизу, на вспомогательном уровне под решеткой палубы, их тоже было полно. Это был не один ремонтник, а целая ремонтная бригада.

Если лечь на бок, то спина и лицо почти ничего не задевают, и боль не такая уж и сильная. Я понимал, что надо бы добраться до аптечки и хоть что-нибудь себе вколоть, но сил на это уже не оставалось. Я просто полежу тут, на решетке, немного отдохну, привыкну к боли, а потом начну что-нибудь делать. Спасать себя.

Рубку мы, похоже, отбили.

Я очнулся от легкого толчка.

Когда впервые видишь чужую расу, то все ее представители — на одно лицо. Ты вообще скорее отличаешь их не по чертам лица, а по одежде, росту, весу, каким-то особым приметам, вроде родинки или пряди выкрашенных в оранжевый цвет волос.

Лишь потом, покрутившись внутри незнакомого этноса достаточно долго, начинаешь различать лица, не задумываясь, как именно. В мозгу у человека вообще значительная часть, необъяснимо большая, занята распознаванием лиц. Просто по привычке, с рождения, мы лучше всего распознаем, отличаем лица своей собственной расы, внутри которой развивались с детства. Но это исправимо. Мозг адаптируется, и начинает различать и лица других национальностей, других рас. Почти также хорошо, как своей собственной, просто на это требуется чуть больше времени.

Очнувшись, я от того, что меня толкал лапкой паук. Тот, хромоножка первого состава Ананси. Мне даже не нужно было присматриваться, уверен, что это он. Мозг адаптировался, это только со стороны казалось, что все пауки у ремонтников на одно лицо, или что там взять за основу. Нет, глазки разные, скорость движения, манеры, мелкие подергивания лапками. Тот вон, один из представителей вновь прибывших ремонтников, зачем-то периодически приподнимается и потирает средние лапки одну о другую, словно пчела. У ремонтников тоже психосоматика? Смысла в этих движениях сейчас не было никакого. Да я бы и не заметил эти мелкие подергивания. Просто стал внимательней к деталям. Знал, на что смотреть. Вместо лица, по которому мы распознаем людей, у пауков были лапы, микроскопические движения тельца, траектории движения, манеры поворачиваться. Куча деталей, на которые не обращаешь внимания, пока не присмотришься.