У меня все время возникало ощущение, что я даром теряю время, но это не меняло ничего. Нужно было двигаться, планомерно исследовать тропы, а ощущение — такое ощущение здесь могло возникнуть в любом месте. Куда ни пойди — не зная дороги все равно бредешь вслепую.

В этом сумраке было влажно, но тропы были утоптаны давным-давно. И либо шагающий шел своей дорогой очень осторожно, либо я не знал, куда смотреть.

Но следов я не видел.

Никакого тебе оттиска ступни в грязи, да и грязи тут не было. Внизу было влажно, да, но до сих пор я вообще не встретил открытой воды ни разу. Если тут и шел дождь, то достаточно давно, и деревья разобрали всю влагу. Вообще не уверен, что дождь успевают тут долететь до земли.

Не было зарубок, или следов того, что кто-то чистил себе дорогу.

Ну и напоследок, никто не разбрасывал мне здесь клочки одежды, не ронял снаряжение или какие-то еще вещи, которые могли бы выдать, что дорогой, тропой пользовались люди.

Я уже начал сомневаться, что вообще видел шагающего, и что он что-то кричал со скалы, разыскивал меня. Никаких признаков. Он ушел, и я остался в девственно диких джунглях.

Я сжал в руке шпильку, которую тащил с собой от самой скалы. Единственное живое свидетельство того, что люди здесь все же есть, и с моих сознанием, по крайней мере в этом вопросе, все в порядке.

За час ходьбы по второй тропе мало что поменялось. Она дважды сошлась с другими. Но сошлась, а не разошлась. Пришлось что-то придумывать, рисовать в голове карту. Могло случиться, что одна из влившихся троп приведет меня обратно, к тому месту, где я развернулся на соседнем маршруте.

Я не придумал ничего лучшего, чем перевернуть свою спираль, обозначая тем самым изменение направления развилки, и снова положил сверху палочки. Одну, у второй развилки две.

Это сейчас могло показаться, что все эти развилки легко запомнить и так. Я знал, что чуть позже, даже завтра, повстречав еще десятки подобных перекрестков, я запутаюсь окончательно.

Поэтому специально прятал свои значки, клал их там, где вероятность что их случайно заденет какое-нибудь животное, невелика.

И лишь затем, через час пути, через две развилки, я услышал шум впереди. Звери. А у меня в руках только палка, моток лианы на плече, и стальной штырь.

Не дожидаясь встречи, я отошел в сторону, в лес. Не хватало мне еще попасть под копыта мигрирующего стада. Или, того хуже, — в зубы охотящейся стаи.

Хотя, от стаи я бы не ушел, если только она не очень сытая.

Но это были не хищники.

Взрослый выводок диких свиней, по крайней мере, весьма их напоминающий.

Матерый самец впереди, с одним клыком вместо классических двух. Но это не из-за того, что они тут единороги, Клык размещался, где полагается быть клыку, просто второй был обломан.

В-общем, мелких отличий множество, но так — кабан кабаном. Встреть я его где-нибудь на Земле, в лесу или в зоопарке, решил бы, что это просто такая порода.

Этот самец недовольно принюхивался, и вертел толстой шеей.

Я не двигался. Ушел я совсем недалеко, и понятно, что он меня почуял. Но я сошел с тропы. Уважение оказано. Нужно быть полным дебилом, чтобы лезть в заросли в поисках неприятностей. Давай, иди себе, не нарывайся на стальной штырь, окорок. Ты же не хищник.

Вепрь послушался.

Опустил голову и потрусил вперед. За ним несколько взрослых свиней и выводок, тоже уже подрощенный.

В животе заурчало, но я сдержал мысли об еде. Кто его знает, может, они мысли и вправду тут читают.

Лишь когда они отошли подальше, я вспомнил одну интересную деталь, до которой мне не было дела, пока я тут дрожал за деревом в опасении, что вепрь бросится на меня. Когда он поднимал голову, принюхиваясь, вся шерсть на его морде была влажной.

Они шли с водопоя. И водопой совсем недалеко.

Я вышел к ручью через пару сотен метров. Удобное место они выбрали, хороший берег. Ручей, конечно, невелик, но походить к воде я сразу не стал. Где водопой, там не только копытные, но и хищники. Которые, практически наверняка, слыхом не слыхивали ни о каком водяном перемирии.

Лишь осмотревшись, убедившись, что ничьи жадные глаза не следят за мной из укромного места, я приблизился к воде. Воды в ручье было по колено, не больше, но она текла быстро, что радовало — значит, вода будет чище.

А еще в ней плескалась рыба.

Я поднял голову. Кабаний выводок не случайно уходил от водопоя. Судя по всему, все-таки началось смеркаться. А это значило, что мне пора пересмотреть приоритеты. Крохотный просвет над ручьем, конечно, не давал надёжной картины, но я чувствовал — начинает темнеть.