— А ничего что я уже три года член КПСС?

— А кто, Лех, без недостатков? Я вот, тоже комсомолец, но, в отличие от тебя, еще принимал присягу СССР, в войсках. Короче, знаю я эти армейские порядки, и не имею иллюзий.

— Я думаю, что через неделю все это шапито свернут. Вынужден признать, что не внял твоим оценкам, и не стал не то что задумываться, а даже интересоваться. А ведь все было очевидно. Но сейчас — готов спорить.

— Три дня, Леш. В четверг все кончится.

Ряженов полез в задний карман джинсов, и положил на стол сто долларов.

— В ночь с субботы на воскресение из Москвы выведут войска.

— Нет, Лех. Я не стану тебя обыгрывать. В четверг. И вообще, ты вроде нас Серегой озадачить хотел.

— Да тут никуда не дозвонится! То ли заблокировано, то ли наоборот, все совещаются…

Тут у Ряженова зазвонил телефон на столе, он взял трубку, послушал немного, и ответил:

— Я перезвоню — опустил трубку. — Задача не отменяется, а лишь откладывается. Давай до следующего понедельника? А пока, ты мне завтра понадобишься на твоей машине. Она на ходу?

— Так то — без проблем. Но я сегодня попробовал до конторы на ней добраться. Через пятьсот метров тормознули. До конторы- часа два ехал бы.

— Хорошо- Леха сделал пометку в блокноте — будет тебе пропуск, и путевка. Жду здесь в девять.

— Договорились.

Пройдя конторским коридором на кухню, я убедился, что народ забил на работу. В кабинетах, лишь кое-где, сидели за столами труженики. А так- факс безнадзорно изрыгал длинную простынь, в пепельницах дымились непогашенные сигареты…

Резнюк страшно гордится, что в конторе пьют «Indian Instant Coffee»,. Она где-то добыла упаковку, и ревниво требует восхищения ее предпринимательской ловкости. Чтоб не расстраивать- делаю лицом экстаз. Но сейчас, досадливо морщась, намешал две кружки.

Персонал МНКЦ нашелся в конференц-зале напротив нашего кабинета. Смотрели по телеку «Лебединое Озеро», пили чай, и, судя по бутылкам на столе, что покрепче. Заодно шло заседание дискуссионного клуба. Я не пошел туда, а толкнул ногой дверь в наше логово, не забыв ее толкнуть обратно, отрезав большую часть гомона.

Серега флегматично курил, положив ноги на подоконник и глядя в окно. Кивнул в благодарость, на поставленную рядом кружку, не забыв поморщиться:

— Блять, эти желуди…

— Обижаешь, начальник! Чистые каштаны. Это придет нашему кофепитию некий Парижский флер…

Тут на моем столе зазвонил телефон. Это оказался Евгений, встревоженный тем, что не может дозвониться до отца.Успокоил его, заверив, что в Москве все тихо, и схватками не пахнет. Не переживай за предка, если он до завтра не объявится, я сгоняю к нему в министерство. Но вообще, через пару дней все кончится, и будем жить дальше.

— Ну и что это, по-твоему, Сань?

— По-моему, Серега, это попытка аппарата КПСС снова начать всем руководить, и ни за что не отвечать.

— И чем это кончится?

— Путчисты вдруг увидят, что руководить не получается, а вот ответственностью пахнет конкретно. И соскочат.

— Три дня? Хотя, да. Потом, нужно будет начинать делать как положено. Тылы подтягивать и разворачивать, нестойкий элемент зачищать, и как минимум изолировать, вводить комендантский час и пропускной режим…Эти придворные балеруны на такое решение не способны. Они, Сань, если честно, вообще ни на что не способны…

Продолжить он не успел, открылась дверь, и в проеме нарисовалась Резнюк:

— Вы чего здесь спрятались? Сидите, и боитесь?

— Я-то спокоен, Оль — Серега не счел нужным менять позу — это Лукин мечется. Хочет или сбежать в глухой лес, или мужественно пойти с триколором по Тверской. Думает, что куча девок набежит, на такой героизм…

— Не слушай его, Резнюк. Я думаю поехать домой и лечь спать.

Вообще то, я тщательно обдумывал мысль, позвонить в Бусиново, Маринке. Мы конечно расстались. Но в условиях госпереворота, будет неплохо на пару дней успокоить испуганную женщину. А потом сказать: " Прости, дорогая, демократия не ждет!". И уйти вдаль в ослепительных лучах восхода свободы… Молодое либидо, мать его… после моего захвата, трахаться хотелось невероятно. А тут еще и Олечка, ни грамма не стесняясь, добавила:

— Это ты меня так приглашаешь в гости?

— Это я так говорю, пойдем, Серега, выпьем, раз наливают. Демократия в опасности.

— Пожалуй — Серега легко встал — не обращай внимания, Оль. Лукин, он тупой — шо ваще.

Мы вошли в конференц-зал, что бы услышать от Коли Родионова, до недавнего времени МНСа, что он созвонился с братом. Тот говорит, что на Манежной — танки. Но студенты решили собраться, и идти колонной к Белому Дому по Тверской и Калининскому.

Вообще, народ был слегка взвинчен. Пара десяток человек, одновременно обсуждали, что же теперь будет. В телевизоре Зигфрид таскал по сцене Одетту. Серегу, как бывшего военного, сразу же окружили, налили, и принялись расспрашивать.