— Господа! — произнес он, стараясь перекрыть общий гул, — мы можем ненавидеть и желать мести, но это лишь приведет к новым страданиям. Каждый из нас, даже тот, кто мечтает об исполнении обета кровника, должен помнить: мы не только аристократы, но и люди, судьба которых тесно связана с судьбой нашего народа. Если мы сейчас поддадимся безумию споров, то сами станем теми, кого так ненавидим. Мы сами сделаемся похожими на наших врагов, поскольку покажем себя не менее склочными. И я надеюсь, что все вы это понимаете.

Слова графа Йозефа, хотя и произнесенные достаточно холодным тоном, не смогли охладить пыл старого барона Томаша, который, как будто не слыша графа, продолжал:

— Я не могу забыть о тех своих родственниках, кто пострадал от рук проклятых Габсбургов! Мой род, как и многие другие, потерял все за время их правления. И как только вы можете говорить о милосердии к ним, когда они причинили моим родным столько боли? Я обязан отомстить, иначе не буду достойным имени своих предков!

— Я понимаю ваши чувства, барон. Габсбурги обидели многих. Если бы было по-другому, мы сейчас не собрались бы в этом зале. И все-таки я призываю всех нас быть сдержаннее и мудрее. Давайте сейчас сосредоточимся на том, как вернуть себе власть, возродив Великую Моравию, а не на том, как уничтожить тех несчастных детей, которые, возможно, никогда не станут для нас угрозой. Мы должны объединить наши силы против настоящих врагов, а не против друг друга. И поверьте, господа, я приму все необходимые меры, чтобы никто не смог унаследовать пустой трон Австрии, но я считаю, что на том опасном пути, на который мы все сейчас ступили, нам понадобится не только мужество, но и единство, — проговорил граф, сурово взглянув на собравшихся.

Тихий шепот согласия начал раздаваться в зале. Даже непримиримый барон Томаш, полный ярости и жажды мести, не мог не почувствовать, что в словах графа есть доля правды. И потому он на этот раз промолчал. Выждав, когда все затихли, граф перевел разговор на другую тему:

— Предатель Франц мертв, но, мы не можем прямо сейчас попытаться взять власть в стране, потому что есть еще и французы. И не следует забывать, что нам предстоит, для начала, справиться, хотя бы, с маршалом Мюратом, с этим выскочкой из простолюдинов, который пришел завоевывать нашу землю и угрожает нам, укрепившись в нашем же моравском городе Вестине.

— Смерть французам! Смерть Мюрату! Смерть Наполеону! — дружно заголосили бароны. Их голоса сливались в единый хор, но в каждом звучала своя нотка: кто-то искал воинской славы, кто-то — мести, а кто-то просто желал, чтобы их имена не стерлись из памяти потомков, оставшись в истории.

Граф, почувствовав, как единство в зале начинает нарастать, продолжил свою речь, стараясь удержать внимание собравшихся. Он знал, что перед ним сидят амбициозные мужчины, каждый из которых мечтал о еще большей власти, но также и понимал, что без единства они не смогут достичь своей цели.

— Мы должны помнить, что каждый из нас — это не просто воин, а военачальник. И потому вы все, в той или иной степени, разбираетесь в вопросах тактики и стратегии, — произнес он, указывая на старую карту, разложенную на столе, — Вестин — это для нас не просто город, занятый врагом. Это ключ к нашей долине, в которой стоит Здешов, и где мы сейчас находимся. И враг может легко запереть нас здесь. Но, если мы сможем вырваться отсюда и вернуть город под свой контроль, то сможем не только остановить Мюрата, но и вернуть доверие народа, которое мы потеряли из-за череды досадных поражений нашей армии.

Непримиримый барон Томаш не удержался и вставил свою реплику. Его громкий голос, как раскат грома, разнесся по залу:

— И что вы предлагаете нам, граф? Ударить пехотой против конницы? Французы только этого и ждут. Уверяю вас, что этот хитрый Мюрат готов к бою с нами.

— Я не предлагаю такое. Атаковать Вестин одной только пехотой мы не будем. Мы не можем позволить себе повторение ошибок на поле боя. Мы должны действовать с расчетом. Сила без разума — это лишь хаос. И именно поэтому я предлагаю прежде, чем ударить, дождаться объединения наших сил с теми сильными фигурами, кто также страдает от французского гнета и от предательства императора Франца, — резко ответил на слова барона Томаша граф Йозеф.

И все собравшиеся снова замерли в ожидании, а граф продолжил:

— Я говорю о сильных союзниках, о тех, кто тоже хочет скорее увидеть падение Наполеона. Я уже обратился к тем влиятельным лицам, кто жаждет мести французам так же, как и мы. Вместе мы сможем создать мощный фронт, который сможет противостоять не только Мюрату, но и всей армии Бонапарта.

Шепот вновь раздался в зале, и на лицах баронов начали проявляться признаки усиленной работы мысли. Каждый из них понимал, что граф прав, предлагая альянс, и, в то же время, каждого съедало любопытство, с кем же граф уже заключил военный союз?