— Так вы, получается, еще и революционер? — пробормотал я.

— В какой-то степени это так, — кивнул граф.

Снег уже прекратился, и мы проезжали мимо заснеженного болота, где все еще зияли на льду темные проемы, в которые провалились французы, пытаясь атаковать пехотное каре, составленное из стрелков Семеновского полка. Граф Йозеф, несмотря на его парадный мундир, казался мне не столько величественным полководцем, сколько злым и въедливым жилистым стариком. Его глаза, холодные и расчетливые, излучали такую жажду власти, которая, наверное, могла бы легко заставить его предать даже собственных союзников, если расчет того требовал.

— И вы не боитесь, что поднимутся такие силы? — спросил я, стараясь скрыть тревогу в голосе и поняв, что собеседник намекает на гражданскую войну внутри государства.

— Бояться — это удел слабых, князь, а мы не собираемся прятаться за спинами своих людей. Когда Свидетели Великой Моравии поднимутся на борьбу, то поведут людей за собой, — ответил граф, и его взгляд был жестким и безжалостным.

Я взглянул на него, и в этот момент мне стало ясно, что он не просто искал посредника. Он искал человека для поручений, которым можно управлять. Он хотел бы видеть во мне марионетку, чтобы использовать в своих политических играх. И в других обстоятельствах я ни за что не согласился бы примерить на себя эту роль. Но, прямо сейчас, попав в окружение австрийских союзников, которые вели свою собственную политическую игру с далеко идущими планами, я не мог ничего поделать. Разумеется, я был способен построить и вывести свой отряд из чумного монастыря. И австрийцы вряд ли решились бы атаковать нас пехотинцами против пушек. Но, далеко ли мы уйдем на восток по заснеженным горам без проводника? На горных тропах пушки придется бросить, как и обоз. А солдаты, кроме врагов, получат еще и риски обморожений. К тому же, я не хотел оставлять Иржину… Следовательно, мне пока придется играть по тем правилам, которые навязывает граф, хочу я того, или нет. Я взял себя в руки и, собравшись с мыслями, произнес:

— Если вы хотите, чтобы я помогал вам, тогда мне нужно знать, что не оставите меня на произвол судьбы, когда вся эта буря, о которой вы только что сказали, разразится.

Граф придержал коня и обернулся ко мне. Его лицо стало серьезным, когда он проговорил:

— Князь, я не могу гарантировать вашу безопасность, как и свою собственную не могу гарантировать, но могу обещать одно: в этом мире только самые сильные выживают. Если вы хотите быть среди них, вам придется научиться быть сильным вместе с нами. И тогда вы займете заслуженное положение в нашем братстве. Это сейчас не просто возможность, а необходимость. Так что постарайтесь не предать наше доверие.

Мы продолжили путь, и я, обдумывая слова графа, словно бы ощущал предчувствие надвигающейся катастрофы. Я понимал, что граф и его единомышленники задумали запустить цепь событий, которые могут изменить ход истории. Вот только я, хоть и был человеком, чье сознание перенеслось в 1805 год из двадцать первого века, но ничего никогда не слышал о Свидетелях Великой Моравии. Впрочем, я никогда особенно и не интересовался ни историей Австрии, ни историей династии Габсбургов, а потому что мог я знать о тайном братстве заговорщиков? К тому же, имелась большая вероятность, что в моей прошлой истории этот заговор банально не сработал по какой-то причине. И, если он внезапно сработает теперь, то я буду, разумеется, винить только себя, как попаданца, неосторожно нарушившего своими действиями что-то в этой реальности, куда мой разум почему-то забросило.

— Вы действительно верите, что возрождение Великой Моравии скоро возможно? — спросил я, пытаясь понять истинные намерения графа.

И он ответил загадочно, в своей манере:

— Вера в лучшее — это то, что всегда движет людьми, князь. Но, не забывайте, что за каждым великим замыслом изменить в привычном мире что-то значительное стоит кровь. И только когда вы будете готовы пролить эту кровь, только тогда и сможете изменить мир к лучшему.

Желая прояснить предмет разговора, я попросил:

— Я мало что знаю про Великую Моравию, граф. Потому и не очень хорошо понимаю вас. Быть может, вы мне расскажете немного об этой стране, которую собираетесь возрождать?

Йозеф охотно согласился просветить меня, и выражение его лица сразу смягчилось, когда он заговорил:

— С удовольствием напомню вам некоторые исторические факты, князь Андрей. Великая Моравия — это древняя страна славян, тесно связанная с Византией. Именно оттуда к нам пришли монахи Кирилл и Мефодий, которые принесли славянам письменность. Они же принесли письменность и вам, русским. И ваша страна в своем становлении тоже опиралась на традиции Византии. А потому я очень надеюсь, что ваш император заинтересуется нашей борьбой против немцев и французов ради возрождения древнего духа славянского братства.

Я внимательно слушал графа Йозефа, пытаясь уловить каждое его слово, как будто они были частями сложной мозаики, которую мне предстояло собрать в своей голове. А он продолжал:

— Великая Моравия была удивительной страной, став колыбелью нашей культуры, где переплетались судьбы славянских племен. Византия с ее мудростью и богатством поддерживала наших предков в их борьбе с влиянием Запада, с французами, немцами и итальянцами. Имея такого мощного союзника, как император Византии, наши прапрадеды успешно сражались за свою независимость до тех пор, пока не погрязли в междоусобицах. Ведь Рим всегда стремился править, разделяя народы, чтобы властвовать над ними получалось легче у римских пап и западных королей. И мы, славяне, всегда легко поддавались этому лукавству, становясь наивными жертвами лжи и лести, которых западные политики натравливали друг на друга, организовывая среди нас междоусобные войны. Потому каждый наш правитель, прельстившийся посулами Запада, тянул одеяло на себя, забывая о своих корнях. Но теперь, когда мир снова погрузился во тьму войны с Наполеоном, со злом, явившемся с Запада, пришло время и нам вспомнить, кто мы есть на самом деле. И мы должны решительно объединиться против общего врага.

Беседуя во время конной прогулки, мы проехали по дороге через болото и начали подниматься на холм, где находился прежний бивак нашего отряда возле заброшенного рудника. Вот только, лагерь явно был опять обитаем, на что указывали дымы от костров, заметные издалека.

— Там впереди тоже расположились ваши ополченцы, граф? — спросил я.

— Нет, князь, не мои. Туда подошел ландштурм, который собрал эрцгерцог Фердинанд Карл Австрийский-Эсте. Он молод, ему всего 24 года, но он уже отучился в Терезианской военной академии в Нойштадтском замке, весьма неплохо воюет и недавно получил чин полковника. При нашем неудачливом главнокомандующем генерале Маке эрцгерцог Фердинанд служил квартирмейстером. Но, когда силы Мака попали в окружение под Ульмом, и Мак сдался, эрцгерцог сумел дерзко вырваться из окружения и привести в Богемию две тысячи наших кавалеристов. После чего он принял командование территориальными войсками и начал собирать ландштурм. И, надо сказать, он сумел сковать под Иглау значительные силы генерала Верде, не дав солдатам этого противника проследовать к Аустерлицу для усиления армии Наполеона.