Я кивнул, осознавая, что мое трудное путешествие в Здешов представляло собой не только физическим преодолением, но и духовное. Место было явно необыкновенное: самая настоящая колыбель моравской цивилизации. И я обрел в этом месте нечто большее, чем просто знание о древних битвах, которым поделился со мной пожилой барон. Я ощущал, что прикоснулся к настоящему месту силы, хранящему историю моравского народа, который, несмотря на все испытания, продолжал отстаивать право жить на своей земле с гордостью за славные традиции предков.

Зимний ветер, пронизывая нас своим холодным дыханием, шелестел в кронах деревьев, стоящих вдоль дороги, словно шептал древние заклинания, напоминая о том, что мы не одни. Позади по-прежнему громыхала канонада, а навстречу нам ехали телеги с боеприпасами из городских арсеналов, которые доставлялись на передний край. Еще со стороны Здешова шли подкрепления. Новые роты ландштурма, сформированные в городе майором Леонардом Моравским, маршировали на другой конец долины в сторону передней линии оборонительных редутов, где до сих пор гремел бой. И солдаты, одетые в серые шинели, рассматривали нас с бароном Томашом во все глаза, а офицеры отдавали нам честь.

Вскоре впереди уже отчетливо виднелись очертания Здешова, поднимающегося в конце долины обширными уступами своих террас. Нижний город, защищенный старинной каменной стеной высотой в два человеческих роста, перерезал этот сужающийся край долины от одной горы до другой. И стена, возведенная поперек дороги, с обеих сторон упиралась в скалы своими концами. Маленькие стрелковые башенки торчали по всей стене. А на скалах по флангам стояли высокие сторожевые башни. Но самые массивные оборонительные сооружения находились справа и слева от главных ворот.

То были два настоящих орудийных форта круглой формы в плане, напоминающие подобные сооружения в Кронштадте или в Севастополе. Но здесь это были не морские батареи береговой обороны, а наземные, построенные для обороны города, внутри которых находились многочисленные пушки, предназначение которых состояло в том, чтобы бить из амбразур по врагам прямой наводкой. И, помимо них, наверху этих фортов, похожих на огромные приземистые башни, стояли дальнобойные орудия с удлиненными стволами, предназначенные для настильной стрельбы по противнику, если он все-таки займет долину и организует осаду.

За Нижним городом, раскинувшимся за стеной, начинался в самом конце долины Верхний город, построенный на высоких обширных террасах, каждая из которых, поднимаясь уступом по склону горы, вместо оборонительных стен имела отвесный обрыв, который врагам преодолеть было бы очень трудно, поскольку вся дорога полностью простреливалась сверху. И, разумеется, венцом всей городской архитектуры выглядел замок Здешов-Козел, возвышающийся над городом своими башнями, стоящими на перевале между двух гор, словно исполинская королевская корона с зубцами. Во всяком случае, подсвеченный солнцем, замок производил именно такое впечатление. И за ним, разумеется, тоже скрывалась собственная славная история, о которой говорил мне барон Томаш. Глядя на всю эту величественную средневековую архитектуру, я думал о том, что здесь меня ждут не только новые приключения, но и новые испытания, которые вскоре проверят на прочность силу моего духа.

После первой неудачной попытки войти в Здешовскую долину, французы пока решили отступить. Понеся тяжелые потери в пехоте и не добившись существенного истощения сил защитников, маршал Мюрат не рискнул послать на верную смерть свою конницу. Но, его войска надежно блокировали выход из долины, установив настоящую блокаду с запада, со стороны соседнего города Вестина. Французы ждали подкреплений и надеялись повторить штурм с более благоприятным исходом для себя.

Маршал Мюрат считал, что его решение не рисковать конницей было достаточно мудрым. Он понимал, что каждый его кавалерист — это не просто какой-то занюханный пехотинец, а часть великой французской мечты о победе над другими армиями Европы. Ведь каждый французский мальчишка, конечно же, мечтает стать именно бравым кавалеристом! Даже сам Мюрат всегда мечтал о воинской славе лихого всадника, вполне достигнув ее. Но, теперь эта слава, которую он завоевал, служа Наполеону, казалось, снова ускользала от него, рассеиваясь, словно дым костра под холодным ветром на биваке в морозный зимний день. Когда офицеры доложили маршалу о количестве потерь, ему не захотелось повторять ошибку, которая могла стоить ему уже не только тысяч пехотинцев, павших в безуспешной попытке прорваться в злополучную долину, но и его собственной репутации удачливого военачальника, близкого к самому Бонапарту. И Мюрат не собирался терять авторитет в глазах императора всех французов. Запросив помощь, он, на этот раз, предпочел выждать.

Французские войска, вынужденно вставшие у входа в Здешовскую долину, поскольку не смогли прорваться в нее с первой попытки, занимались тем, что строили оборонительные сооружения, оборудуя дополнительные позиции для артиллерии, которую постепенно подвозили из трофеев, взятых французской армией после побед при Ульме и Аустерлице. Французские солдаты вынужденно ждали подкреплений, которые должны были помочь изменить ход событий. А офицеры в штабе маршала Мюрата обсуждали, как будет выглядеть новый штурм и какие тактические приемы они смогут применить, чтобы все-таки занять непокорную долину, в которой засели большие силы австрийского ландштурма. Но, в штабных разговорах слышались и нотки сомнений: а что, если снова ничего не получится? И потому каждый час ожидания был пропитан для офицеров Мюрата неуверенностью в успехе.