Последние дни декабря в Здешове выдались относительно спокойными. Разведчики графа Йозефа, отправлявшие сообщения с почтовыми голубями, докладывали, что маршал Мюрат, по-прежнему блокирующий вход в Здешовскую долину, все еще не получил необходимые подкрепления от Наполеона. Это объяснялось тем, что основные силы французской армии попали в западню возле Марбурга, где армии эрцгерцога Карла Австрийского удалось соединиться с армией эрцгерцога Иоганна Австрийского и с другими войсками австрийцев, в том числе с ландштурмом, собранным за время после поражения при Аустерлице. Получилась грозная сила, насчитывающая больше сотни тысяч штыков. И сражение австрийцев с французами у Марбурга продолжалось уже вторые сутки, не принося явной победы ни одной из сторон.

К тому же, корпус русской армии, доставленный по Балтийскому морю в Померанию еще в октябре, пополненный союзными силами шведов и англичан, достиг численности свыше пятидесяти тысяч, взяв штурмом крепость Гамельн в Ганновере. И это тоже прибавило забот Наполеону. Что же касалось войск маршала Мюрата, то на них с запада, смяв все заслоны, вышел восьмитысячный корпус князя Карла Шварценберга, перерезав французам снабжение. Так что в штабе Военного Совета Здешова царило радостное оживление. После смерти императора Франца и срыва переговоров о сепаратном мире Австрии с Францией, в военных действиях, несмотря на отступление русской армии Кутузова, намечался, вроде бы, перелом в пользу союзных сил антифранцузской коалиции.

Во всей этой суете военных будней, я вполне находил удовлетворение в новой роли начальника медслужбы. В сложившихся обстоятельствах помогать раненым казалось мне не менее важным делом, чем руководить войсками. Я знал, что делаю необходимое и полезное дело. Я понимал, что раз уж оказался в центре таких событий, от которых зависело не только мое будущее, но и будущее всего этого края, то нужно просто постараться помочь раненым, тем более, что я имел возможность помогать им вполне реально, в отличие от множества местных лекарей, большинство из которых ничего не понимали в настоящей медицине, оставаясь на примитивном уровне средневековых методик лечебного дела. И потому моя помощь могла вернуть к нормальной жизни сотни, а может быть, и тысячи солдат, пострадавших от военных действий.

Каждый день я осматривал десятки раненых. И любой из них был для меня не просто очередным пациентом, а индивидуальностью, наполненной страданиями, надеждой и, порой, увы, безнадежностью. Слишком многое сделать в тяжелых случаях я не мог. И потому много парней с тяжелыми ранениями умирали на моих глазах. Но, я помнил их лица, старался даже запоминать имена, и память о них оставалась со мной. Я чувствовал, как мое сердце сжимается от боли за каждого солдата, которому я так и не смог помочь. И оттого старался совершенствовать медицинскую службу изо всех сил, пытаясь сделать все для того, чтобы умирало гораздо меньше людей.

В трудные моменты, когда пессимизм совсем угнетал, я вновь вспоминал о раненых, о том, как они смотрели на меня с надеждой. И я понимал, что, несмотря на все трудности, моя работа имеет смысл. Я ощущал себя частью чего-то большего, чем просто эта война, потому что только я один обладал знаниями, намного опередившими это время. И эти знания давали мне силы продолжать действовать, несмотря на все препятствия, которые поджидали меня на каждом шагу в этой моей новой деятельности начмеда.

Медицинская служба, которую я намеревался создать, представлялась мне не просто набором медучреждений с регламентами правил и процедур. Это было нечто большее — настоящий шанс на спасение для тех, кто, получив ранения, ждал помощи. Я помнил слова моего дедушки, который учил меня, еще тогда совсем малыша, что настоящий врач — это не просто ремесленник в белом халате, но и человек, которому пациенты доверяют свои самые сокровенные страхи и надежды. Я хорошо запомнил это высказывание и теперь вспомнил его опять.

Я стоял на пороге создания медицинской службы, и в голове крутились мысли о том, как важно, чтобы каждый пациент чувствовал себя в безопасности и понимал, что о нем заботятся. Я планировал выстроить не просто сеть из лечебных учреждений, а целую экосистему, где каждый элемент работал бы в гармонии. Но, самым первым шагом к реализации этой идеи стал для меня поиск команды единомышленников. А найти их было совсем непросто!

Как бы ни было странно мне самому, но я оказался в роли самого главного врача Здешова, и это наполняло меня одновременно гордостью и страхом: смогу ли потянуть все это без настоящего высшего медицинского образования? Ведь в юности я так и не закончил обучение даже в медицинском колледже, бросив медицину и поступив в военное училище. Но теперь судьба неожиданно возвращала меня именно к медицине. Проблем свалилось на меня множество. Проехавшись с инспекцией по лазаретам в первый же день своего нового официального назначения, я убедился, что сначала нужно собрать более или менее компетентный медперсонал. Но, в этом как раз и заключалась самая главная трудность.

Фактически, в моем распоряжении был только Влад, вполне сносно освоивший уже профессию военного фельдшера, но не способный на большее без соответствующего обучения. Но, кто же будет учить? Ведь я и сам далеко от Влада не ушел в практическом плане, хотя и имел гораздо более продвинутые медицинские знания. Я знал, что мне нужны врачи, медсестры или медбратья, и санитары. Но, где их взять? Впрочем, с санитарами как раз проблема решалась за счет выздоравливающих раненых и добрых монахов, которые охотно занимали нишу медицинских волонтеров, желающих ухаживать за ранеными. А вот с врачами положение оставалось критическим: их просто не имелось, как не имелось и медсестер. Место этой категории занимали только местные лекари, которые никак не могли стать подспорьем, а, скорее, мешали, пытаясь настаивать на правильности своих архаичных лечебных методов, которые приносили пациентам больше вреда, чем пользы.

В этих условиях лишь Влад, с его вдумчивым отношением к делу и готовностью помочь, стал моей главной опорой. Он не только знал, как работать с раненными, но и обладал даром находить общий язык с другими медиками этого времени, убеждая их перенимать передовые методы лечения и повсеместно внедрять гигиену. Его талант схватывать новые знания буквально на лету и спокойствие в стрессовых ситуациях вдохновляли меня. И я понимал, что на этого бывшего студента можно надеяться больше, чем на кого-то другого. Глядя на Влада, я верил, что даже без диплома и формально законченного образования можно стать в этих условиях вполне хорошим врачом, если есть желание и готовность учиться на практическом опыте при моем, разумеется, кураторстве и направляющей силе. И я надеялся, что вместе мы сможем успешно развивать здешнюю медицину. Тем не менее, одного Влада было явно недостаточно для того, чтобы справиться со всеми проблемами создания полноценной медслужбы.