Коридор вел нас все дальше и дальше. Мы шли мимо разных производственных участков. Многие станки остались стоять на своих местах, их даже не убрали, когда в спешке покидали планету. Часть станков сильно поржавела, некоторые разрушились от времени. Но встречались и неплохие экземпляры. Везде валялись полусобранные остовы боевых роботов.

Рукотворное соседствовало с природным. То тут, то там шныряли гигантские крысы, пауки-переростки, летали летучие мыши-мутанты. “Магия” Свиножаба на них не действовала:

— Скажи своим друзьям, чтобы они убирались и не мешали нам работать, — в шутку предложил я Свиножабу. Тот довольно улыбнулся.

— Или ты не понимаешь их языка? — мне захотелось разговорить его. Как он это делает? Я тоже хотел научиться управлять животными.

— Крысы слишком умные твари, — ответил Свиножаб, — пауки, те, напротив, безмозглые, а летучие мыши разговаривают на слишком высоких частотах. Мне такую октаву не взять!

После этого он издал отвратительный писк. Я схватился за уши.

— Нет, уж, лучше не надо! Черт с ними, с этими летучими мышами!

— Я же говорил, слишком высокая частота. Мне многое подвластно, только не ультразвук! — гордо ответил Свиножаб, крайне довольный собой.

“Мерзкие твари”, — подумал я, — “и зачем только люди подселили их сюда. Можно было ограничиться терраморфированием без воссоздания этой гнусной флоры и фауны. Сделали бы урбанистический мегаполис. Только завод и люди. Зачем эту живность сюда подселять? Вот она и захватила власть! Нет, кому-то хочется имитировать естественную эволюцию жизни на планете. Каждый завод обязательно окружают зелеными насаждениями. А чтобы им не было скучно, подселяют всяких зверюшек. Создают искусственный биоценоз. И ладно бы, селили безобидных тварей, так нет: и хищников, и всякую мерзость, типа крыс и летучих мышей! И этот тоже хорош! Повелитель тварей! И сам тоже — жертва неудачного эксперимента!” Так думал я, а мы шли все дальше и дальше.

Спуск вниз сменился подъемом. Скоро мы вышли из цеха и вошли во внутренний двор. Здесь растительности встречалось меньше. Бетонное покрытие встало преградой для живой природы. Но буйная флора не сдавалась: плиты потрескались, сквозь них прорастала трава и маленькие деревца. Они еще не успели набрать силу, но пройдет какое-то время, и природа возьмет свое!

Живое всегда побеждает косную материю. Та не способна достойно сопротивляться. Трава разрывает камень в клочья. Мох нарастает поверх. Птицы вьют гнезда. Животные роют норы. Жизнь сильнее небытия. Но небытие умеет ждать. Рано или поздно, звезды гаснут, планеты разрушаются. Жизни становится негде прилепиться. И она уходит. Но стоит только где-то возникнуть возможности для новой жизни, и она приходит туда. С метеорами и кометами прилетают простейшие одноклеточные. Черная плесень заводится там, где никакая больше биомасса не может существовать. Пройдет время и жизнь вспыхнет там с новой силой. Главное, чтобы семена этой жизни оказались в нужном месте и в нужное время. Из ничего ничего не получается.

Так произошло и на этой планете: человек принес жизнь, а затем покинул ее. Но жизнь не погибла, она разрослась и приступила к уничтожению всего, что мешало ей. Великая сила стала переваривать гигантский завод, огромную опухоль на теле планеты, которую создал человек. Рано или поздно, жизнь уничтожит все эти цеха, склады готовой продукции, конвейера. И не останется никаких признаков присутствия цивилизации.

Мы попали сюда задолго до этого момента. Жизнь еще не растерзала завод, а только начинала это делать. А мы искали других людей, тех, кто нашел здесь пристанище. Спрятался. Замаскировался среди дикой жизни и технократических останков.

— Так вы нашли их?, — Марсель сталь терять надежду, что Смит наконец расскажет о его родителях. Ему стало казаться, что история будет бесконечно продолжаться: сейчас Смит поведает, как они обшарили всю планету, каждый уголок заброшенного завода и не нашли ничего кроме крыс, летучих мышей и пауков.

— Впереди находилось несколько зданий. Мы исследовали только первый цех. Я предложил сделать привал, отдохнуть. А потом каждая группа исследует свое здание. Решили обозначать исследованные здания крестом, чтобы другие не тратили время зря и не запутались. Свиножаб распределил какому звену в какое здание идти. Нам с ним досталось самое дальнее.

Когда вошли внутрь, то увидели какой-то склад. Огромные стеллажи занимали все пространство. На них лежали стальные листы, мешки с пластиковыми гранулами, какие-то провода. Много чего. Свиножаб поднял руку и замер. Его маленькие ноздри зашевелились. Он принюхивался. Мне было странно и диковинно смотреть на него, но я повиновался жесту и тоже замер.

Медленно и очень осторожно Свиножаб начал красться вдоль стеллажей. Я позавидовал его грации: сейчас он напоминал мне древнего охотника, который почуял добычу. Он шел, словно не касаясь поверхности, бесшумно скользил, не оставляя следов. Я последовал за ним, и к своему стыду понял, что создаю гораздо больше шума, чем этот странный человек. Да и человек ли? Демон, вышедший из преисподни. В древности люди верили, что злые существа крадут детей и подменяют их своими дьяволятами. Свиножаба, скорее всего, тоже подменили в детстве. И не было никакого эксперимента. Никакой генетической ошибки. Свиножаб — порождение враждебного, иного мира.

Я шел за ним. А он начал ускоряться, видимо, что-то почуял. В конце концов он ринулся вперед. Также молча и тихо. Я считал, что умею бесшумно передвигаться. Но по сравнению со Свиножабом я тогда казался себе “слоном в посудной лавке”.

Мутант пробежал далеко вперед и внезапно свернул в сторону. Я потерял его. Больших трудов стоило мне отыскать Свиножаба. Бесчисленное множество стеллажей создали подобие лабиринта, в котором заблудиться не составляло труда. Я бежал мимо материалов и полусобранной продукции. На меня кидались крысы и летучие мыши отовсюду.