— Твое здоровье, Фрида! — выкрикнула она и хлебнула из горлышка.

Алкоголь обжег желудок. Она тут же сделала еще один глоток, и сразу стало легче. По телу разлилось приятное тепло. Она слегка покачнулась и рухнула на стул перед туалетным столиком.

Как же случилось, что ее жизнь сошла с рельсов? На Фриду внезапно навалилась такая усталость, что не хватало сил даже разобрать прическу. Стоило поднять руки над головой, как они налились тяжестью, будто держали слона. Ей удалось лишь вытянуть несколько косичек из прически и расплести их. Бросив эту затею, Фрида одним небрежным движением стерла с лица румяна и помаду. «Все равно что снять маску, которую я надеваю каждый день», — подумала она, заправив распущенные волосы за уши и приблизив лицо к зеркалу. В ярком свете она отчетливо видела морщинки вокруг глаз и рта, вобравшие в себя боль и разочарование последних недель. Напряженный взгляд выдавал уязвимость, щеки слегка ввалились. Это лицо было не для публики. На следующий день Фрида снова спрячет его под маской, заслонит замысловатой прической и разноцветным нарядом. При встрече с ней люди должны останавливаться и в изумлении смотреть ей вслед. Никто не должен знать, что скрывается под маской.

Она снова приблизила лицо к зеркалу. Из груди вырвался сдавленный стон. Что за женщина сейчас смотрит на нее темными всепоглощающими глазами? Это женщина, которую Диего любил, но больше не любит. Кто она без него?

Не раздумывая, она схватила большие ножницы, которыми обычно кроила наряды, и отхватила толстую прядь волос. А потом еще одну. Ножницы с тихим посвистыванием кромсали волосы, как плотную ткань. У Фриды появилось странное ощущение, будто срезанные пряди, как живые, свиваются кольцами у ее ног. Но она почувствовала облегчение: стало проще поднимать голову. Немного холодило затылок, который раньше был скрыт под толщей кос, и в то же время Фрида знала: лишившись волос, она распрощалась с прежним «я». Той женщины, которую любил Диего, которая носила яркие платья и очаровывала всех вокруг энергией и жизнерадостностью, больше не существует. Фрида схватила последнюю длинную прядь и решительно отрезала ее.

Дальше пришел черед одежды. Она начала срывать с себя блузку и юбку. Затрещало кружево, отлетела в сторону пуговица, но Фрида не обращала на это внимания. И блузку, и юбку она затолкала в глубь гардероба. Потом достала один из огромных костюмов Диего, который висел в шкафу, словно насмехаясь над ней. Горько улыбнувшись, Фрида начала натягивать костюм. Слишком широкие брюки она затянула ремнем. Руки утонули в рукавах пиджака.

Теперь от ее тела точно ничего не осталось, оно стало жестким и угловатым. Плавные изгибы плеч и рук исчезли еще несколько месяцев назад, потому что Фрида мало ела. Некогда дерзкий разлет бровей теперь слился в прямую черную линию, разделяющую лицо, а обычно соблазнительные губы растрескались.

Она снова посмотрела в зеркало и обнаружила в нем женщину на ярко-желтом стуле, одетую в слишком большой для нее мужской костюм и с ножницами в руках. Хотя нет: это существо даже нельзя было назвать женщиной, потому что все признаки женственности исчезли. А что осталось? Помимо самой художницы, в зеркале отражались стоявшие у нее за спиной картины, которые она привезла из Парижа. И вдруг Фриду осенило. Остались ее полотна, и благодаря им она вернет себе самоуважение. Завтра она нарисует себя такой, какой увидела сегодня в зеркале, — женщиной с остриженными волосами.

— Боже мой, Фрида, что ты натворила?! — испуганно воскликнул Диего, когда пришел проведать ее на следующее утро.

Фрида провела рукой по макушке, где еще вчера были косы. По выражению лица Диего она видела, что он понял, почему она решилась на такой шаг. Многообещающий шорох юбок, замысловатые прически, которые мужчины могли распутывать часами, кроваво-красная помада, зовущая к поцелуям, — все это исчезло, осталась только сама Фрида.

Диего повернулся и медленно поднялся по лестнице в студию. Фрида пошла за ним. На мольберте стоял ее неоконченный портрет с обрезанными волосами. Картина еще была далека от завершения, но тема уже просматривалась. В верхней части холста художница написала строку из популярной песни: «Слушай, если я и любил тебя, то только из-за волос, а теперь, когда ты постриглась, я больше тебя не люблю».

— Если ты меня больше не любишь, я не хочу выглядеть как женщина, — тихо сказала она.

— Ах, Фрида, — вздохнул Диего. Он опустился перед ней и положил ей голову на колени. Затем вытащил из кармана брюк пачку бумаг и развернул ее. — Тебе нужно поставить подпись. Это документы о разводе.

Когда Диего ушел, Фрида продолжала сидеть, уставившись на правую руку. Неужели этой самой рукой она только что подписала документы о разводе и сожгла все мосты? Фрида хотела запустить пальцы в волосы, но вспомнила, что волос больше нет, и снова опустила руку. Что дальше? Быстрыми шагами она подошла к мольберту, но не стала брать кисть. В голове не было ни одной светлой мысли.

— Тогда нет причин торчать в студии, — произнесла Фрида вслух. Голос прозвучал непривычно резко, точно принадлежал другому человеку. Она собрала кое-какие вещи и решила, что за остальным пришлет позже. Остановив такси, художница попросила отвезти ее в casa azul.

Как только Фрида миновала ворота и увидела свою старую комнату, ей стало лучше. А когда на следующее утро она проснулась под знакомые звуки из сада, на лице заиграла улыбка. Художница встала и вышла наружу, подставив лицо легкому ветерку и собираясь с силами, чтобы начать новый день. Она больше не жена Диего, и эта рана всегда будет кровоточить. Но у Фриды останутся воспоминания о времени, проведенном вместе, и полотна, которые она создала, живя с Риверой. Из этого и следовало исходить. Последние недели, проведенные в Сан-Анхеле с Диего, вспоминались как страшный сон: постоянные ссоры, его любовные интрижки… Диего не хотел ее отпускать. Он постоянно спрашивал ее мнения и пытался обсуждать с ней каждый вопрос, будто они все еще были мужем и женой. У Фриды эти недели отняли много сил и совершенно сбили с толку. Вместо того чтобы рисовать, она постоянно размышляла о намерениях Диего. А теперь провела черту. Фриде удалось отделиться от бывшего мужа и стать независимой. Без его постоянного присутствия она будет меньше волноваться, и появится больше времени на искусство. Вопреки ожиданиям, это было даже приятно. Фрида окончательно повеселела и даже почувствовала зверский голод.

— Амельда! — крикнула она. — Завтрак уже готов?

Потом она стала дожидаться посыльного, который должен был доставить мольберт. В новой жизни Фриде хотелось работать много и регулярно. Но вместо посыльного пожаловал Диего и принялся неуклюже расставлять мольберт.

— Хорошо, что ты снова здесь живешь, — бросил он, когда закончил.

— Не хочу тебе мешать. Я ведь больше не твоя жена.

— Но ты была ею, — печально возразил он.

«Что он имеет в виду? — растерялась Фрида. — Неужели снова эластичная нить натянулась до предела?»