Тем временем из Мексики пришло письмо от Троцкого. Диего рассорился с ним и заявил о выходе из Четвертого интернационала. Троцкий просил Фриду выступить посредницей. «Не буду вмешиваться, — решила она, — мне сейчас не до этого». Бретон, прознав о ее романе с Троцким, был не в восторге и донимал Фриду бесконечными расспросами, безумно ее утомляя.

Даже в кафе на Сен-Жермен, в присутствии друзей, Андре постоянно возвращался к этой теме. Впервые попав в «Де маго» и «Кафе де флор» [28] , где Бретон познакомил ее с друзьями, Фрида поначалу была в восторге. Эти заведения славились изысканной атмосферой и отличными коктейлями. Ей понравились маленькие столики, занавески на окнах и красивые люстры, а еще больше — удивительно просторные и роскошные умывальные комнаты. Художница познакомилась с Максом Эрнстом, обладателем небесно-голубых глаз и благородного профиля, и рассказала ему, что использовала одну из его картин как источник вдохновения для собственной акварели. Произвел на нее впечатление и спокойный поэт Поль Элюар. Но вечер закончился неприятно. Почти сразу же атмосфера за столиками сгустилась настолько, что ее можно было резать ножом. Собравшиеся обсуждали политику и новые манифесты, обливая насмешками и презрением всех несогласных, и неважно, присутствовали они за столом или нет. В клубах дыма все кричали и размахивали руками, роняя со столов стаканы, которые разлетались вдребезги. Бретон вел себя едва ли не хуже остальных. Он вскакивал с места, разражался гневными тирадами, постоянно кого-то ругая и распиная. Похоже, ему нравилась роль инквизитора. Фрида не понимала большей части того, о чем шла речь. При желании она могла бы попросить перевести ей на английский, но не очень-то хотела знать, о чем так ожесточенно спорят эти снобы. «Такими разговорами мир точно не спасти», — сердито думала она.

Даже лежа на раскладушке в крошечной комнате дочери Бретона, она не могла успокоиться. Кем эти люди себя вообразили? Что она здесь забыла? Поскольку сон к ней не шел, она написала письмо Нику, чтобы дать выход душившей ее ярости. Она честила на чем свет стоит этих ничтожеств, которые разглагольствуют ночи напролет, а поутру оказывается, что в доме нечего есть. Но откуда возьмется еда, если никто не работает?

«Я лучше буду продавать тортильи на рынке, чем свяжу жизнь с парижскими снобами, — писала она Нику. — Они нахлебники, которые живут за счет кучки богатеев и ждут, что все будут восхищаться их мнимым гением. Сплошное дерьмо, да и только».

От ярости она так сильно давила на ручку, что проткнула бумагу.

На следующий день вопрос с выставкой так и не сдвинулся с места. Фрида отправилась в кафе лишь потому, что Бретон пообещал встречу с одним из галеристов. К сожалению, тот не явился. Когда пришло время рассчитываться, разразился спор о том, чья очередь платить. Фриде стало так неловко, что она забрала счет. Но мысленно поклялась больше никуда не ходить с Бретоном. Она уже собиралась уходить, когда к ней за столик подсела темнокожая женщина. Это была американская танцовщица Жозефина Бейкер, приехавшая в Париж на гастроли. Она улыбнулась Фриде:

— Эти мужчины там скандалят как петухи. Будто кто-то воспринимает их всерьез. Вы среди них настоящая королева, — шепнула танцовщица ей на ухо. — Признайтесь, вы тоже находите их скучными.

— Не то слово. Я нахожу их отвратительными, — усмехнулась Фрида.

— Тогда давайте найдем более цивилизованное заведение. Я знаю одно уединенное местечко недалеко отсюда.

В глазах Жозефины Фрида прочла, что той известно, насколько прекрасна может быть любовь между двумя женщинами.

— И там явно больше нежности, чем здесь? — поинтересовалась Фрида, кокетливо хлопая ресницами.

Жозефина поднялась со стула и потянула ее за собой. Когда они выходили из кафе, Бретон и его собеседники проводили женщин недоуменными взглядами.

Фрида объявилась в квартире Бретонов лишь наутро. На губах у нее играла предательская улыбка. Андре пришел в ярость:

— Где вы были? Ушли, даже не попрощавшись. Я остался там один, как идиот.

Боже правый, до чего же этот человек раздражал ее своей толстокожестью!

— Нам с Жозефиной стало скучно, и мы пошли в другое место. — И прежде, чем Андре успел ответить, она добавила: — Кстати, я встречаюсь с ней сегодня вечером. Она пригласила меня на свое выступление.

Бретон был оскорблен до глубины души. Атмосфера в квартире накалилась настолько, что Фрида подумывала съехать. Она запросто могла бы найти отель, однако нужно было сохранить рабочие отношения с Андре, ведь именно от него зависела судьба ее выставки. В конце концов картины Фриды удалось вызволить с таможни. В этом помог художник Марсель Дюшан, который жил с американкой Мэри Рейнольдс. Встречи с Мэри служили художнице единственной отдушиной. Настроение у Фриды в эти дни было хуже некуда. Она чувствовала себя разбитой и подавленной. Ах, вот бы Ник был рядом! Она утешалась тем, что писала ему любовные письма. И когда от Мюрея пришел ответ, она готова была пуститься в пляс, заливаясь счастливыми слезами. «Я считаю дни до твоего возвращения, — писал Ник. — Еще месяц, и мы снова будем вместе».

В итоге галерея «Рену и Колле» на фешенебельной улице Фобур-Сент-Оноре согласилась принять выставку у себя. Ну наконец-то, с облегчением подумала Фрида. Но потом у Бретона возникли новые безумные идеи.

— Мы выставим не только ваши картины, но и полотна девятнадцатого века, а также произведения мексиканских народных ремесел.

— Вы имеете в виду уродливые поделки, которые накупили на мексиканских рынках? Или те ретабло, которые вы украли со стен церквей? — Голос у Фриды срывался от злости.

Бретон посмотрел на нее с высокомерием, которое она больше всего в нем ненавидела.

— Кстати, владелец галереи не хочет выставлять больше двух ваших картин. Он находит их возмутительными.

Фриду так и подмывало собрать вещи и уехать домой, но она понимала, что бунтовать глупо, так что пришлось сделать хорошую мину при плохой игре. Чтобы убраться подальше от этого места и этих людей, она отправилась на экскурсию по окрестным замкам. К счастью, дождь наконец прекратился и пришла весна. Весенний Париж очаровал Фриду, а когда Мэри отвела ее на большой блошиный рынок в Порт-де-Клиньянкуре, этот город окончательно покорил сердце художницы. На рынке Фрида приобрела две потрепанные куклы без конечностей, которые напомнили ей игрушки детства. Она также накупила кучу маленьких безделушек, литографий с майскими ландышами и незабудками, вышитых рыбок и колокольчиков, кружев и деревянных пуговиц. Из всего этого она делала коллажи, которые вкладывала в письма к Нику. Однако заголовки в газетах по-прежнему кричали о надвигающейся войне с фашистской Германией. Часто в статьях упоминался город Данциг, на который претендовал Гитлер. На улицах то и дело попадались беженцы из Испании и Германии, которые не знали, куда им отправиться, потому что ни одна страна в мире их не принимала.