Пьер не сразу понял о каких инструментах идет речь, но я набросал несколько рисунков и он уловил суть.

— Интересно, — он медленно кивнул. — Такие инструменты мне еще не заказывали. А по вашему виду и не скажешь, что доктор. Не пират ли вы часом, месье?

Я усмехнулся, стараясь выглядеть беззаботно.

— Пират? Что вы, месье Пьер! Я всего лишь скромный торговец с острым умом и желанием сохранить своих людей в целости. Хороший инструмент — залог успеха в любом деле, не так ли?

Француз хмыкнул, но спорить не стал. Видимо, деньги не пахли и для него.

— Сделать можно. Материал хороший есть, сталь толедская. Работа тонкая, займет пару дней. Цена, скажем, тридцать дублонов.

— Отлично, — согласился я. — Вот десять в задаток. Через два дня я зайду за остальным.

Я отсчитал золотые монеты, которые звякнули на верстаке. Пьер сгреб их своей здоровой рукой.

— Будет сделано, месье… торговец.

Выйдя от кузнеца, я почувствовал некоторое облегчение. Хорошие инструменты — это важно. Вежа, конечно, помогла бы мне с диагностикой и даже подсказывала бы схемы лечения, но руки-то мои, и без нормального скальпеля даже самая гениальная нейросеть не поможет зашить рваную рану от сабельного удара. Да и очки влияния на дороге не валяются.

Теперь — к Хоббсу. Ростовщик. Сама мысль об этих людях вызывала у меня отвращение, что в XXI веке, что здесь. Паразиты, наживающиеся на чужом горе. Но сейчас нужно было не морализаторствовать, а действовать. Переулок за рынком, где, по словам Джона, обитал этот кровопийца, оказался еще грязнее и мрачнее того, где жил Пьер. Вонь стояла такая, что хотелось зажать нос. Контора Хоббса представляла собой убогую лачугу с решеткой на единственном окне.

Какой-то диссонанс. Ростовщик и в таком бедном районе?

Я толкнул скрипучую дверь и вошел. Внутри было темно, пахло дешевым табаком. За массивным дубовым столом, заваленным бумагами, сидел сам Хоббс. Толстый, лысеющий мужчина с сальными волосами, обрюзгшим лицом и маленькими глазками-буравчиками. На его пухлых пальцах сверкали несколько золотых колец. Увидев меня, он расплылся в подобострастной ухмылке.

— Чем могу служить, господин? Займ? Или, может, выгодное вложение?

— Мне нужен Томас Блэквуд, — сказал я, подходя к столу. — Вернее, его долг.

Ухмылка сползла с лица Хоббса. Он нахмурился.

— Блэквуд? Он мертв. А долги… да, долги остались. А кто вы такой, чтобы спрашивать?

— Я тот, кто заплатит его долг. Сколько он был должен по расписке?

Хоббс полез в ящик стола, порылся в бумагах и извлек пожелтевший лист.

— Семьдесят один дублон, — он облизнул губы. — Плюс проценты за три года. Еще пятьдесят дублонов. Итого сто двадцать один.

Я вытащил кошель и отсчитал на стол семьдесят одну монету. Золото глухо стукнулось о дерево.

— Вот семьдесят один дублон. Это основной долг. Проценты можешь засунуть себе… ну, ты понял куда.

Хоббс побагровел.

— Но… но расписка! Проценты! Это законно!

— Законно? — я усмехнулся и положил руку на эфес шпаги. Мой взгляд стал тяжелым. — В этих водах, Хоббс, закон — это сила. Ты получил свое. А теперь слушай внимательно. Сын Томаса, Джон, теперь под моей защитой. Если ты или твои шавки еще хоть раз сунетесь к нему, если я услышу хоть слово о долге или процентах, я найду тебя. Даже если ты уплывешь на край света. Я найду тебя, вытащу на свой корабль и скормлю акулам. Ты меня понял?

Ростовщик побледнел, его тройной подбородок затрясся. Он смотрел то на монеты, то на мою руку на шпаге, то в мои глаза. Страх был неподдельным.

— П-понял… — пробормотал он, сглотнув. — Вопрос… вопрос закрыт. Никаких претензий к Джону Блэквуду.

— Вот и славно. — Я развернулся и пошел к выходу, не оборачиваясь. Я знал, что он не посмеет ничего предпринять. По крайней мере, пока я здесь, на Барбадосе.

Выйдя на свет, я вдохнул полной грудью. Пусть воздух и был пропитан вонью, он казался чище, чем атмосфера в конторе ростовщика. Дело сделано. Джон свободен от этого ярма. Теперь посмотрим, чего он стоит на самом деле.

Странно, что у этого ростовщика даже охраны нет. Или я чего-то не понимаю?

Я направился к рынку, где договорился встретиться с Джоном. Площадь кипела жизнью. Торговцы наперебой расхваливали свой товар: фрукты, рыбу, ткани, ром, безделушки для моряков. Джон ждал меня у фонтана, переминаясь с ноги на ногу. Вид у него был встревоженный. Увидев меня, он шагнул навстречу.

— Ну что? — с мольбой в голосе спросил он.

— С Хоббсом все улажено, — сказал я. — Ты ему больше ничего не должен. Ни дублона.