Барбадос — ключ, это ясно. Но что искать? Дрейк писал про реку и камень, а тут одни пальмы да песок. Может, он спрятал что-то на острове, а я должен разгадать его ребус? Или это просто бред, а я сам себя накручиваю?

Я взял книжицу снова, перечитал последнюю страницу.

«Ищи там, Крюк».

Прямо приказ. От этого становилось не по себе, будто кто-то смотрит из-за плеча. Я даже обернулся — никого, только сундуки в углу да тени от свечи. Фыркнул, отгоняя дурь. Дрейк мертв, а я живой. Но если он знал, что я приду, то, может, знал и про Кромвеля? Про пиратов, которые идут по моему следу? Или про Вежу, играющую со мной?

— Да что ты вообще хотел, старый пес? — пробормотал я, глядя на книжицу. — Золото мне суешь или петлю на шею?

Ответа не было, конечно. Положил ее обратно, потер лицо руками. Надо спать. Завтра вернусь к Пьеру, если этот француз соизволит явиться. А пока — пусть Дрейк сам разбирается со своими загадками где-нибудь в аду.

Я провалился в тяжелый и мутный сон. Золотые города мелькали перед глазами, тени с саблями гнались за мной, а голос Дрейка шептал из темноты: «Ищи там, Крюк». Сквозь этот бардак пробивался храп команды — Пит с Сэмом устроили дуэт, от которого стены гостиницы при «Рыжем Коте» дрожали.

Но тут все оборвал резкий стук в дверь. Глаза распахнулись, рука метнулась к шпаге у кровати. Свеча догорела наполовину, за дверью кто-то пыхтел, как загнанный бык.

— Крюк, открой, — раздался хриплый голос Филиппа.

Я встал, босые ноги шлепнули по холодным доскам. Шпагу взял с собой — мало ли, что этот дворянчик притащил посреди ночи. Отодвинул засов, распахнул дверь. Раскрасневшийся Филипп ввалился в комнату. Коридор за его спиной тонул в темноте, только храп команды доносился из соседних комнат.

— Ты чего? Спать надо по ночам, — буркнул я, отступая к кровати.

— Крюк, дело серьезное. Я спросить хочу. Почему мы на Барбадосе?

Я нахмурился, опуская шпагу, но не выпуская ее из руки. Филипп не из тех, кто ломится с пустяками. Но этот вопрос — про Барбадос — застал меня врасплох. Сел на край кровати, глядя на него.

— А тебе зачем? Ром из головы не выветрился?

— Да не в роме дело, — он потер шею, шагнул к столу, где лежала книжица. — Ты нас сюда притащил. Но что дальше? Ты молчишь, как рыба, а я понять хочу. Это из-за Дрейка же?

— Дрейк — часть этого дела, — ответил я, выбирая слова. — Барбадос — место, где ниточки сходятся. Но тебе не надо думать об этом.

— Ниточки, — он хмыкнул, глядя на меня сверху вниз. — А если эти ниточки нас в петлю затянут? Ты уверен, что Барбадос — не ловушка?

— Уверен, что сижу тут с золотом, а не в трюме у Кромвеля, — отрезал я, вставая. — А ловушка или нет — узнаем, когда она щелкнет. Хватит гадать, Филипп. Что ты хотел?

Он замялся. Шагнул к сундукам, постоял, глядя на них, потом повернулся ко мне. Глаза его сузились.

— Ладно, Крюк, не хочешь про Барбадос говорить — твое дело. Но я кое-что видел в таверне. И это тебе точно не понравится.

— Ну, выкладывай, — буркнул я. — Что видел? Шпионов Кромвеля?

— Хуже, — он сделал паузу, глядя мне в глаза. — Сын Томаса Блэквуда. Сидел в углу, пялился на меня.

Я замер, будто мне в грудь гарпун воткнули. Томас Блэквуд. Тот самый, у которого была часть карты Дрейка. Он продал ее семье Филиппа за долги, когда тот был еще сопляком. Сын Блэквуда здесь, на Барбадосе, следил за нами в таверне? Это не просто совпадение. Знает ли он про карту? Про золото? Или про то, что я иду по следам Дрейка?

Сын Томаса Блэквуда шпионил за нами. Зачем? Случайность или чей-то приказ? Раскрасневшийся Филипп пыхтел у двери, требуя спуститься и разобраться. Я двинулся к лестнице, заперев на ключ свою комнату.

— Пошли, — бросил я Филиппу. — Но без глупостей.

Он буркнул что-то невнятное, но шагнул следом. Лестница скрипела под сапогами, будто жаловалась на нашу спешку. Внизу таверна поутихла. Матросы храпели, уткнувшись в столы, кружки с ромом валялись неподалеку, а Пит, этот юнга-недоразумение, спал в углу, обнимая рыбью кость, словно трофей. Джек дрых поперек скамьи, одна нога свисала. Я пробрался меж столов, стараясь не наступить на чьи-то пальцы, и взглядом искал того, о ком говорил Филипп.

— Вон он, — шепнул Филипп, ткнув пальцем в дальний угол.

Там, у стены, сидел худой парень, в потрепанном камзоле. Он хлебал ром, но цепкие его глаза шарили по таверне. Увидел нас и замер. Кружка дрогнула в его руке, ром капнул на стол. Я шагнул вперед, но парень оказался шустрым: вскочил, опрокинув стул, и метнулся к двери, будто за ним гналась вся испанская армада.

— Держи его! — рявкнул я, бросаясь следом.

Филипп ринулся за мной, расталкивая пьяных матросов. Один, с бородой в рыбьих крошках, проснулся и заорал про «краба в штанах», пока я перепрыгивал через его ноги. Сын Блэквуда несся к выходу, ловко лавируя меж столов. Но удача его подвела: спящий моряк, раскинувшийся у двери, стал преградой. Блэквуд запнулся о его сапог, полетел вперед, хватаясь за воздух. Я догнал его в два прыжка, схватил за воротник и прижал к стене. Дерево треснуло, парень выдохнул с хрипом.