Команда, кстати, встретила нас встревоженным шепотом. Новости о засаде и смерти Роджерса уже разнеслись. Я отдал короткие приказы: пленных — в трюм под замок, раненых — в лазарет, где я займусь ими позже.

— Готовиться к отплытию! — скомандовал я боцману. — Как только прилив позволит, поднимаем якорь. Немедленно.

Матросы забегали по палубе, выполняя команды. Скрипели снасти, разматывались канаты. Работа шла споро, но приглушенно — все понимали, что нужно уходить тихо.

Я проводил Изабеллу и Марго к своей каюте. Она была небольшой, но единственной на корабле.

— Располагайтесь здесь, леди, — сказал я. — Это безопаснее, чем в кубрике.

Изабелла посмотрела на меня, потом на Марго.

— Марго останется со мной, капитан, — твердо заявила она. — Я не отпущу ее одну туда… к матросам. После всего…

Марго удивленно посмотрела на Изабеллу. Я не стал спорить. Их совместные испытания, похоже, создали между ними неожиданную связь.

— Как скажете, — пожал я плечами. — Отдыхайте. Ночью нас ждет переход.

Оставив их, я вышел на палубу. Звезды ярко сияли над головой. Ветерок с моря приятно холодил лицо, смывая усталость и напряжение последних часов.

Я нашел свободный гамак, натянутый между мачтой и бортом, и устроился в нем. Спать не хотелось. Слишком много мыслей роилось в голове.

Смерть Роджерса. Глупая, ненужная. Но он сам выбрал этот путь. Я вспомнил его лицо в последние мгновения — удивление, боль, пустота. И свой крюк, покрытый его кровью. Это останется со мной. Как и многое другое из этой новой, жестокой жизни.

Я достал из внутреннего кармана камзола два документа, ставшие моими главными ориентирами и главными проблемами. Потрепанная кожаная книжица Дрейка с загадкой про корову с пером и письмо от губернатора Тортуги де Лонвийе, переданное Мансфелдом перед нашим бегством из Портобелло.

При свете далекого кормового фонаря я перечитал строки де Лонвийе. Он писал о заговоре Кромвеля, об угрозе Тортуге, о своей дочери, о сокровищах Дрейка, которые сулят не просто золото, а некую силу, способную изменить мир. И меня кольнула мысль о Мансфелде. Старый пират, наставник Моргана. Он помог нам уйти из Портобелло, предупредил через письмо де Лонвийе. Но почему он сам не вмешался? Почему отпустил нас так легко, лишь инсценировав перестрелку? Было ли это проявлением старой дружбы с Морганом, как уверял меня Генри? Или Мансфелд играет в свою игру? Возможно, он дал нам уйти, чтобы мы привели его или людей Кромвеля к настоящей цели — к тому, что искал Дрейк?

Я покачал головой, отгоняя подозрения. Сейчас не время для паранойи. Мансфелд дал нам шанс, и мы им воспользовались. Обвинять его бездоказательно — глупо. А что остается? Приходится подозревать всех и каждого.

Затем мой взгляд упал на книжицу Дрейка. «Барбадос. Ищи там, Крюк!». И рисунок с надгробия Томаса Блэквуда — корова с пером. Что это значит? Где искать? Мы уходим с Барбадоса, так и не разгадав эту загадку. Возможно, ответ был в самом Джоне Блэквуде? В его истории? Или в тех «старых товарищах» Дрейка, которые поставили плиту? Голова шла кругом.

Корабль мягко качнулся. Прилив начинался. Скоро мы поднимем якорь и уйдем в открытое море, прочь от этого негостеприимного острова. Или нет?

Гонка за наследием Дрейка продолжалась.

Воздух был влажным и прохладным. Я стоял на палубе, вглядываясь в сторону гавани Бриджтауна. Корабль тихо покачивался на волнах, скрипели снасти, команда двигалась по палубе почти бесшумно, готовясь к отплытию. Прилив уже начался, вода лениво поднималась, и скоро можно будет сниматься с якоря.

После ночной стычки в домике, после смерти Роджерса и лихорадочного бегства через патрулируемый город, здесь, на борту своего корабля, я должен был чувствовать себя в безопасности. Но ее не было. Чувство загнанности никуда не делось. Вчерашняя стычка на кладбище, потом засада Роджерса, усиленные патрули, награда за мою голову — все это звенья одной цепи. Кто-то на Барбадосе очень не хотел, чтобы я ушел. Губернатор Кортни? Его предупреждение казалось искренним, но кто знает истинные мотивы этих людей? Агенты Кромвеля? Судя по письму де Лонвийе и словам Роджерса, они шли по моему следу неотступно. И Барбадос, английская колония, — идеальное место для их действий.

Я прошелся по палубе. Матросы заканчивали последние приготовления. Команда была настороже, ночной бой и бегство взбодрили их лучше любого рома. Они чувствовали опасность так же остро, как и я.

— Скоро рассвет, капитан, — подошел ко мне Морган. Повязка на его голове пропиталась кровью, но держался он бодро, даже хищно скалился. — Вода прибывает. Пора уносить ноги из этой дыры. Не думал, что скажу это.

— Ты прав, Генри, — ответил я, не отрывая взгляда от берега. — Чем скорее мы окажемся в открытом море, тем лучше. Но что-то мне не дает покоя…