Шрифт:
Цепенею. Неужели он сделает это?
А что его остановит?
Слова настолько дикие и жестокие, но короткого взгляда на Исмаилова хватает, чтобы понять - он серьезно.
И я не смогу с этим жить. Не смогу думать о том, что подвергла опасности жизни чужих детей, что мое решение может навсегда отобрать у родителей их ребенка. Оборвать чью-то жизнь.
Ответ приходит в мою голову моментально. Перед развилкой дорог, одна из которых ведет к школе, а вторая как раз к магазину, есть мост через местную речку. К этому времени она почти обмелела и местами даже видно дно, но высота в высшей точке более десяти метров. Если я наберу достаточную скорость и направлю машину вправо, то мы без труда пробьем ограждение, которое давно требовало замены.
Гольф полетит вниз и мы разобьемся. Тогда Тигран никому больше не навредит. Ни нашему сыну, ни Захару, ни другим детям.
Вообще никому.
Возможно, что в этом есть смысл. Именно я должна проконтролировать и обеспечить смерть этого урода. Моя жертва не так уж важна, если мир избавится от Исмаилова. Все пройдет быстро. Главное не бояться.
Я кивнула сама себе, словно одобряя принятое решение. После ближайшего поворота я увижу нужную переправу, а значит это последняя минута моей жизни. Давид меня поймет и когда-нибудь простит. Горин тоже поймет, но не сразу. Отступать глупо и поздно… вот только…
Желтая шапочка и красная с синим куртка на пешеходной дорожке привлекли мое внимание. Боже мой.
Сынок. Что же ты наделал!
Давид шел один, вцепившись руками в лямки рюкзака. Тигран увидел его. Узнал.
– Тормози, Лиля.
И клянусь, клянусь я хотела надавить на газ и проехать мимо, но Дава тоже узнал меня за рулем. И меня, и отца. Он практически выскочил перед нами, широко размахивая руками. Исмаилов опустил стекло на пассажирской двери и до меня донеслись радостные возгласы сына.
– Мамочка! Мама, ты с папой! Он вернулся!
Глава 42
– Не делай глупостей, Лиля, - Тигран открыл бардачок и сунул револьвер внутрь. Захлопнул как раз в тот момент, когда Давид поравнялся с окном пассажирской двери.
– Папа! Папа, ты вернулся?!
Мой мальчик! Как же жестоко я с тобой поступила, когда решила сохранить в тайне все то, что вытворял твой отец со мной. С нами. Ты был еще слишком мал, чтобы я могла вывалить груз взрослых проблем на твои плечи и теперь оказался не готов столкнуться с правдой.
Зато Тигран все понял.
– Ты не сказала ему?
Дернув головой я отвернулась.
Давид ловко юркнул на заднее сиденье, стянул с головы шапку и обвил Исмаилова руками со спины. Тигран скривился.
Черт. За три года его сын стал более открытым к общению с людьми. Более тактильным и смелым. Раньше он бы никогда не позволил себе таких вольностей с отцом и вообще не стал бы слишком громко, ярко и эмоционально выражать в его присутствии свои эмоции.
– Как твоя экспедиция? Мама рассказывала что ты совсем не можешь писать, потому что у тебя там нет интернета.
– Давид продолжал свой монолог.
– Ты же приехал навсегда? То есть тебе больше не нужно уезжать от нас? Нам с мамой было…
– Куда дальше, Тигран?
Я перебила сына. Ему нужно немного успокоится, а мне продумать новый план.
Но правда была в том, что сейчас ни один из них не был хорош и чтобы я не задумала оставалась проблема - пока Дава с нами я полностью бессильна.
– Давай пригласим папу домой? Ты же готовила вчера пирог с черникой. Такой вкусный, Захару очень понравился и мне тоже.
Исмаилов наконец-то весь обратился в слух. Конечно его внимание привлекла не похвала моих кулинарных талантов.
– Захару нравится и твоя мама, мальчик мой?
Немного развернувшись в кресле обманчиво ласково уточнил муж. На его скулах заходили алые желваки, он злился.
Но сын, который был готов продолжить отвечать на любые вопросы отца остановился едва открыл рот и, проследив взглядом за тем что лишило его дара речи, я наткнулась на окровавленное полотенце.
– Папа, что с тобой? Ты поранился?
– Побывал у вас в гостях, - выплюнул Тигран.
Как будто это должно было стать исчерпывающим объяснением для девятилетнего ребенка.
– Мама?
– Дава вопросительно перевел взгляд на меня и… о Боже, я забыла, что вещи на мне полностью перепачканы кровью мужа. Разводы и царапины.
– У тебя разбита губа, - прошептал он и непроизвольно потянул руку, получив по запястью сильный шлепок.
– Твоя мать по своей неосмотрительности решила, что псина важнее мужа.
– Что?
– Эта мерзкая тварь, с которой вы жили укусила меня! Ну ничего, наверно она уже сдохла.
Яд и удовольствие сочились в каждом слове. Дава притих. Кажется ему было сложно переварить информацию. На его глазах рушился привычный мир. На его глазах человек, которого он знал превращался в монстра. В того монстра, от которого я берегла его всю свою жизнь.