– Герда, маленькая, сейчас дядя Миша ответит на звонок и все будет хорошо, - казалось необходимым озвучивать все свои слова. Моя девочка еле вела ухом, когда я говорил с ней. Больше она глаз не открывала, а дыхание ее стало быстрым, поверхностным.

Гудок. Второй. Пятый.

Ну же, дядя Миша. Просто ответь на телефон. Я знаю, что ты занят, но сейчас мне чертовски нужно чудо.

И когда я был готов орать в трубку от отчаяния и страха, то, наконец, услышал сонный голос:

«У аппарата».

– Дядь Миш, в Герду стреляли. Не знаю когда. Не знаю как, да, я в своем уме. Она дышит, но очень слабая. – Оглядываясь по сторонам я, наконец, заметил все, что скрывалось ранее. Скинутая на пол лампа, следы борьбы, пятна крови на стене и полу. Это не была кровь моей собаки. И не собака оставила за собой вот этот отпечаток руки на двери. Большой руки, мужской. – Что? Алло, не слышу! – В телефоне раздавались помехи, через которые едва пробивался взволнованный голос. – Привезти? Нет, дядя Миша, не могу. Вам нужно забрать Герду отсюда, да я серьезно. Нет, не шучу. Она на втором этаже перед моей спальней, дверь в дом я оставлю открытой. Я думаю, нужно взять носилки и кого-то в помощь.

На этом старый приятель грязно выругался и бросил трубку, чтобы не тратить время на треп с таким предателем и подлецом как я. Бросить друга умирать в одиночестве, что может быть хуже? Только не успеть спасти любимую женщину.

– Герда, милая, - наклонившись, я поцеловал ее в горячий сухой нос, - прости, девочка. Но я должен помочь Лиле и Давиду. Я должен их найти. А ты продержись еще немного, помощь уже близко.

Герда открыла глаза и посмотрела на меня. Не у каждого человека встретишь столько осмысленности и понимания во взгляде. Она знала, что мы прощаемся навсегда и отпускала меня.

– Прости, - просипел я, глотая слезы. Вытирал лицо перепачканными в крови ладонями и пытался сдержать рыдания. Ну же, не сейчас.

Герда единственное, что осталось у меня после Саши. Моя связь с ним, мое живое доказательство того, что когда-то мы все были счастливы. Герда мое прошлое. Но Лиля и Давид это мое будущее. И я выбрал их.

Кубарем скатился с лестницы, схватил из ящика пистолет и коробок с патронами. Для охоты я предпочитал ружье, но вряд ли оно поможет мне справиться со зверем, на которого я пойду сегодня.

Я еще не представлял, где может быть Лиля. Просто поехал по следам шин, оставленных на песке, как вдруг раздался телефонный звонок. На экране высветилось имя «Давид».

Схватив трубку, я молча прижал ее к уху. Если он не один, то нельзя шуметь, нельзя выдать свое присутствие. Где-то вдалеке, так, словно у говорившего был на голове пакет, раздавался голос. Глухой, но до боли знакомый.

Голос покойника – Исмаилова Тиграна. А потом закричал Давид.

Я включил динамик, и рёв моего парня заполнил весь салон машины. Страшный детский вопль, от которого в жилах стыла кровь.

– Папа, не надо! Ты делаешь маме больно!

До побелевших костяшек, до стрельнувшей боли в зубах, я сжал руль и вдавил ногу в педаль газа. Быстрее. Неважно куда, но быстрее, чтобы успеть им помочь. Мимо проносились лица людей, зеленые пятна деревьев, облака, но я не видел ничего кроме дороги перед собой.

Нужно успеть.

Давида и Тиграна было почти не слышно, а Лиля молчала вовсе, будто ее и не было в той машине. Не сразу, но я догадался, что Давид держит телефон в кармане курточки, слишком смазано и неразборчиво звучала его речь. Но даже так, мне удалось разобрать несколько слов:

«Папа, не надо. Я знаю, где сейчас Захар. Поехали, я покажу его дом в лесу».

Что-то хрустнуло под колесами, когда я выкрутил руль вправо и съехал с дороги на обочину. Вот так, через поле получится быстрее. А там до сторожки не больше двадцати минут, я знаю, где срезать.

Я ехал так быстро, словно за мной черти гнали. Не разбирал, что там впереди, топил вперед и молился.

Впервые с той ночи, когда умер мой брат, я снова обратился к Богу.

«Пожалуйста, не дай им умереть. Не забирай у меня еще и их».

Давид не выключал телефон, и этот разговор был единственной ниточкой, чтобы не сбрендить окончательно. Я слышал, как начинал злиться Тигран. Слышал слабый голос Лили и всхлипы Давида. Через десять минут звонок прервался сам.

– Черт! Черт, черт, черт!

Тарабанил я ладонями по рулю.

Ничего, осталось совсем немного. Лиля, малышка, пожалуйста, будь сильной и дождись меня, а дальше… я сделаю все, правда все, я даже готов выменять свою жизнь на твою, лишь бы знать, что с вами все в порядке.