Шрифт:
– Да я же единственный на твоей стороне! – Взвыл сын.
– Ты верно заметил, предательство я прощу, а задетую гордость никогда. А ее растоптал не только мой муж. Но и сын, который решил, что все обо мне знает. Ты был не прав, Никита. Измена Кеши большая подлость, но это наше дело, не твое, понимаешь? У тебя сейчас заботы другие. Стать наконец взрослым, раз ты сам так себя называешь!
– Ты что, выгоняешь меня из дома, - наконец, когда мы уже подошли к порогу, Никита понял, куда я его толкала. Закрутил головой, как будто искал, за что ему удержаться.
– Психологи называют это сепарацией.
– Кастрацией! Ты чего, мне же идти некуда!
– Не пропадешь. Друзьям позвонишь, если надо.
– А вещи? Дай вещи собрать!
Я наклонилась, чтобы поднять до того огромные, что они казались клоунскими, ботинки сына и выкинула их в открытую дверь. Вслед за ними полетела куртка, шапка и шарф.
– Пришлю по почте, когда ты мне скинешь адрес. Только печатай большими буквами, возраст как-никак, могу не разглядеть, что там накарябано!
– Мам, ты чего…
Дослушать его я не успела. Вытолкала и закрыла на замок тяжелую дверь.
Еще минуту мы так и стояли, по разные стороны одного разрушенного нами мира. Я, прижавшись лбом к двери, Никита, колошматя ее изо всех сил:
– Мам, ну прости! Прости меня, мама! Я же как лучше хотел, чего ты?!
Ничего. Я… ничего…
Шатаясь, не чувствуя под собой опоры, я еле добрела до спальни. Там упала в кровать, как есть, не раздеваясь. Перевернулась на живот и до боли в челюсти прикусила подушку, чтобы та хоть немного заглушила мой крик.
Кричала.
Кричала.
Кричала.
Растерзанная. Преданная. Нелюбимая. Я осталась без всего – без мужа и без детей, которых сама же выгнала из дома.
И в первый раз, в первый за этот страшный месяц раз, я разрешила себе плакать. Так сильно, как никогда раньше.
Навзрыд. До суха. Без остатка.
Глава 26
В какой-то момент закончились не только силы, но и слезы.
Я накрыла голову подушкой и несколько минут пролежала так - в темноте и вакууме. Тело еще вздрагивало после недавней истерики, судорогой пробивало ноги и желудок. Последний тревожно урчал. От голода. Но потом успокоился и он.
И именно тогда, в этой неправильной, почти аномальной тишине, я расслышала телефонный звонок.
«Не буду подходить», - решило сознание. Я еще сильнее прижала подушку к уху, но теперь, когда я знала, откуда доносится звук, мелодия из Простоквашино не давала покоя.
Кабы не было зимы… - действительно, надоели эти пуховики и ботинки-говнодавы…
А все время лето… - вот уж спасибочки, не надо. Комары, кондиционеры, и, когда ляжки потеют, то больно натирают друг друга. А в джинсах жарко, а брюки еще купить нормальные надо…
Мы б не знали кутерьмы, новогодней этой… - угу. Зато какая экономия на подарках! У меня. Потому что мне дарить некому, я всю семью из дома выгнала. Никиту, Томку, Засранского этого. Заведу кота, чтоб тот сожрал елочный дождик и под бой курантов поеду в ветеринарку. Всяко веселее, чем дома одной.
Когда мама Дяди Федора зашла на третий круг, я не выдержала и нашла сумку, в которой лежал телефон.
– Ну, - со всей злостью прошипела я.
– Хорошо, что жива, и всего доброго, - услышала спокойный голос Тимура, после чего в динамике наступила тишина. Он сбросил звонок.
Черт! Я недоуменно смотрела на потухший экран, гадая, что это было. Сердце требовало скандала, разборки с сыном закончились слишком быстро и не в мою пользу, а адреналин тупо бурлил в венах без выхлопа.
Значит, телефон мне сбрасываешь?
Ну, нет, такого я к себе даже от мошенников из «Сбера» не позволяю!
Тотчас я набрала лысого и выпалила, пока он не отключился:
– Не смей вот так сбрасывать звонки!
– Не смей пугать меня, - прошипел он в ответ.
Я еще раз посмотрела на дисплей, будто не до конца верила, с кем говорю. Ну да, Тренер и его лысая башка на фото. Только звучит он не самоуверенно и спокойно, а тревожно и нервно.
– Я… вроде не пугала.
– Вроде, - передразнил он, - мы договаривались созвониться вечером, а потом ты пропала и не отвечала.
– А если я спала? – я воинственно выдвинула подбородок вперед.
– А ты спала?
– Нет. – Тимур слишком быстро охладил мой пыл. И впрямь, зачем из себя сейчас строить штучку, если я таковой не являюсь. – Я страдала.
– По поводу?
– Я Никиту выгнала.
– Ты же его уже вроде как выгоняла, - растерянно произнес мой тренер.
– Нет, это был муж. А теперь вот… сын.