– Так же, как когда-то их отец, спускаются братья в Шибальбу по крутым ступенькам.

Преодолевают они извилистую реку в узком ущелье. Преодолевают они изменчивую реку среди колючих тыквенных деревьев.

На своих выдувных трубках переправляются они через реку крови и реку гноя.

Благодаря москиту выведывают они, как прозываются все одиннадцать владык Шибальбы, и тем самым справляются с одним из испытаний.

И наотрез отказываются они сесть на раскаленный камень, который владыки, желая их погибели, представляют им как скамейку.

– Находчивые ребята! – восхитилась я. – На этом препятствия закончились?

– Отнюдь. Все только начинается. Повелели близнецам провести ночь в Доме мрака, дабы сожгли они выданные им лучины.

Но красные перья попугая обманули владык Шибальбы, и лучины остаются нетронутыми, а братья ж. ивы. ми.

Не удается владыкам расправиться с братьями и в фальшивой игре в мяч.

Верную гибель уготовили им владыки, отправляя их на ночь в Дом ножей.

И уже торжествуют свою победу над близнецами, ибо невозможно увернуться от смертоносных лезвий.

Однако Хун-Ахпу и Шбаланке договариваются с ножами, посулив им мясо всех животных мира.

И недвижимы остаются ножи на протяжении всей ночи.

Я медленно, как во сне, продвигалась вдоль стены с барельефом и, как зачарованная, внимала этому эхоподобному голосу, доносившемуся неведомо откуда и отовсюду.

– Не погубят близнецов ни в Доме холода, ни в Доме ягуаров…

Прямо над жабо из оперения с перевернутой головой угадывалась голова ягуара. Это можно было предположить по прорисованным круглым пятнам. Я кивнула, скользнув взглядом по этому изображению. Облокотившись на каменный «трон», я уставилась на барельеф в правом треугольнике второй «страницы» монументального полотна.

– Но в Доме пламени всепоглощающий огонь не нанесет им вреда.

Последнюю надежду лелеяли владыки Шибальбы.

И уготована близнецам ночь в Доме летучих мышей.

А обитает в нем зловещее чудовище Камасоц в облике летучей мыши.

Острый нож, настоящее орудие убийства, таков был нос у этого монстра.

Нещадно расправлялся он с каждым, кто вторгался в его обиталище.

Но Хун-Ахпу и Шбаланке устроились на ночлег в своих выдувных трубках.

И ни Камасоц, ни верные ему летучие мыши никак не могут добраться до братьев.

Эти слова рассказчик произнес особенно высокопарно и затих.

– Это, наверно, один из близнецов здесь изображен? – Я воспользовалась паузой и указала на неплохо сохранившуюся фигуру лежащего человека. – Ой, а здесь выше ноги второго, и он тоже лежит, – почти радостно добавила я, но тут же охнула и умолкла.

Я уперлась взглядом в какое-то фантастическое чудовище, по виду насекомоподобное, хотя это мог быть кто угодно. Это был явно хищник с огромными клыками и острым саблевидным хоботом.

Снова зазвучал «голос»:

– Решают перехитрить близнецов летучие мыши и, прекратив возню, затаиться до окончания ночи.

Стих шелест крыльев, улеглась суета летучих мышей.

И братья думают, что светает, и значит, опасность миновала.

А лежа в своих выдувных трубках, они не могут понять, наступило ли утро.

И тогда вызывается Хун-Ахпу выглянуть и узнать, наступило ли утро.

И в то же мгновение Камасоц отсекает ему голову.

– Это он, Камасоц? – в волнении спросила я, не сводя глаз с ужасного чудовища.

– Как знать. Возможно. Но, возможно, это другой миф.

– Но все так похоже, – прошептала я, – хотя… Что же дальше? Они погибнут оба?