Беловежский окинул ее насмешливым взглядом. Никак он не мог смириться с ее причудами и почувствовал глухое раздражение. Они в полном молчании обошли пирамиду. Александр внимательно осматривал ее основание, скрупулезно изучая любые полости.

– Смотри, мне кажется, это то дерево, из которого делают «амате», – вдруг нарушил Саша свое сердитое молчание, указывая на толстоствольное серое дерево с прожорливыми корнями.

– «Амате»? – уточнила Марина.

– Да-да, бумагу «амате», на которой майя писали кодексы.

– Кодексы? – переспросила Марина и воскликнула: – Кодексы!

Она ринулась к дереву. Беловежский поначалу застыл в недоумении, а затем с нескрываемым презрением взирал, как девушка ползала вокруг дерева, обнималась с его корнями, прощупывала почву вокруг.

– И что это было? Что за ритуал с деревом ты осуществила? – Вопрос прозвучал с нотками сарказма.

– К чему эти вопросы, да еще и в таком тоне? – удивилась Томина. – Я искала сосуд.

– Почему там?

– А потому, сеньор Язва, что сосуд может быть где угодно, – обиженно ответила девушка.

– Но почему ты рванула к дереву после слов о кодексах? – Александр сменил тон: его действительно это интересовало.

– А потому, сеньор Язва, что в сказке твоей мамы ты нашел кодекс, а мы играем в знаки. – Марина особо выделила слово «играем».

Но это ее не спасло. Саша зыркнул на нее негодующе, вздохнул, но смолчал и медленно пошел вперед. «Ненормальная! – в сердцах думал он. – Я связался с сумасшедшей. Нет, я влюбился в сумасшедшую». Он изо всех сил сдерживался, чтобы снова не накричать на нее. Чтобы отвлечься, он начал взвешивать и анализировать увиденное сегодня.

Марина отлично поняла, что вызвало его молчаливый гнев, не случайно же она пыталась прикрыться игрой. Ее возмущали его твердолобость, его нежелание гибче смотреть на вещи. Она размышляла о том, как часто бывает в жизни, когда вроде случайно оброненное слово, или предмет, казалось бы нечаянно попавшийся на глаза, или на первый взгляд ничем не оправданное действие, какая-нибудь маленькая деталька оказывались важным звеном в цепи событий. Она настолько вписывалась во все происходящее, что случайность уже не была случайностью, а оказывалась закономерностью. Эти-то детальки и могли быть знаками, если бы уметь их вовремя читать. Так почему бы не потренироваться? Это может оказаться другой знак или шаг к знаку. «Кто ищет, тот всегда найдет», – говаривал ее шеф Максим Анатольевич Гуров. Вспомнив это, Марина улыбнулась.

Беловежский как раз оглянулся, остановившись возле схемы городища на развилке тропинок, и заметил ее улыбку. Он тут же оттаял, осознав, что не может больше сердиться на нее. Она приблизилась и подняла на него вопросительный взгляд.

– Здесь на схеме значится «агуада», – серьезно ответил он.

– Агуада, что это?

– Это может быть что угодно, важно, что это связано с водой.

– Мы пойдем туда? – спросила Томина и стала изучать схему. – Но это очень далеко. Вряд ли Ветров ходил туда.

– Он вряд ли ходил, и мы не пойдем. Нам еще надо успеть в Чиканну. Но ценно, что Кохунлич имеет уже два признака, которые могут отвечать условиям поиска.

Они медленно направились по дорожке, отдаляясь от обещанной агуады.

– Саша, расскажи мне про агуады, – попросила Марина.

– Не знаю, что и рассказать. Под агуадой понимается некое обобщенное название для хранилища воды, – начал Александр. – Это могли быть и естественные, и рукотворные водоемы, озера, озерца, пруды. Майя разработали свою систему сбережения водных ресурсов, обеспечения водой своих поселений и орошения своих полей. Но методы разнились в зависимости от региона. Например, полагают, что в некоторых городах главные улицы мостились особым покрытием и шли под наклоном. В период дождей вода по этим улицам стекала в специальные водоемы, что позволяло пользоваться ею в засушливое время. На севере Юкатана мы, вероятно, с тобой еще увидим особые колодцы, представляющие собой ловушки для воды.

– Сеноты?

– Сеноты – это естественные водоемы. Но принцип их возникновения как раз и использован при создании этих колодцев.

– И какая же может быть здесь агуада? – проговорила Марина, фактически задавая риторический вопрос.

– Здесь, в Кохунличе, насколько мне известно, имелась дренажная система с цистернами и огромным резервуаром для сбора воды, – неожиданно ответил Саша.

– Откуда тебе это известно?

Он наконец широко улыбнулся и признался:

– Я прочитал это на той самой схеме.

Она тоже невольно ответила улыбкой, но вдруг помрачнела:

– Я не могу отделаться от грустных мыслей о том, какая это была великая культура. Мы смотрим с тобой каждый день потрясающие по красоте и архитектуре города. Все они разные. И нет им конца. Размах строительства был огромен. Люди жили, познавали окружающую среду, учились иметь с ней дело, аккуратно приручали природу, не насилуя ее, а приспосабливаясь, учась у нее. Я вспоминаю акведук в Паленке, тоже, вероятно, разновидность агуады.