Шрифт:
Откуда он исходит, я уловить не могла. Казалось, говорит само скелетообразное чудовище.
– Кто это? – пролепетала я, спрашивая не то про скелет, не то про того, кому принадлежал вещавший неизвестно откуда голос.
– Это, несомненно, божество смерти.
– Череп с ушами и глазами? Волосы еще как-то можно понять. – Я немного отошла от испуга и попыталась даже придать некую ироничность своему тону.
– Бог потустороннего мира, бог смерти все видит и все слышит! – торжественно провозгласил «голос».
– Что означает вся эта стена? – Любопытство все больше брало верх над страхом.
– Теперь трудно точно сказать. Может быть, миф о четырех эрах, эрах творения, о четырех солнцах, поверженных Солнцах, и возвышении царства мертвых, подземного царства…
«Голос» на мгновение замолк.
– Или? – нетерпеливо поторопила я, угадав по интонации, что будет еще версия.
– Ха-ха-ха! – эхом прокатился хохот, отражаясь от стены, так что, казалось, все ее участники поддержали смеявшегося, даже страдающие головы. – А ты любознательна! Недаром ты здесь очутилась. Может быть, миф о двух божественных близнецах и их борьбе с владыками преисподней.
Я огляделась: «голос» как будто слышался откуда-то сзади.
– О двух близнецах? – переспросила я, чтобы уловить его источник.
– Приблизься к правому краю стены. Перед тобой фигура в странной позе. Это один из близнецов – Шбаланке [44] .
44
Легенда рассказывается по версии майяского постклассического эпоса «Пополь-Вух», поэтому и имена героев даются на языке киче.
Я повиновалась, неохотно выйдя из укрытия, в надежде, что и собеседник наконец явит себя. На сохранившейся нижней части правой «страницы» панно был изображен человек, как будто приземляющийся ничком и опирающийся на правую руку и левую ногу. Вокруг него фигуры, и изо рта у него изрыгались стилизованные под завитки не то языки пламени, не то клубы дыма.
– Были у великих Прародителей Шпийакока и Шмукане сыновья Хун-Хун-Ахпу и Вукуб-Хун-Ахпу, – снова заговорил «голос». – Однажды, играя в мяч, не на шутку прогневили они владык «места ужаса», Шибальбы.
И повелели владыки братьям спуститься к ним в преисподнюю и погубили их обоих.
Отрезанную голову Хун-Хун-Ахпу повесили владыки Шибальбы на бесплодное дерево возле дороги.
Наутро же покрылось дерево плодами.
Строго-настрого запрещено было сбивать плоды обитателям Шибальбы.
Однако проходила мимо дерева дочь одного из владык, девушка по имени Шкик, и привлекли ее необычные плоды.
И тогда услышала она голос Хун-Хун-Ахпу, возвестивший, что на дереве и не плоды вовсе, а черепа.
Из жалости протянула руку Шкик к вещавшему, и капля слюны скатилась ей в ладонь.
И вновь послышался голос Хун-Хун-Ахпу: «Во влаге моей даровал я тебе потомство».
И девушка зачала.
– И тут непорочное зачатие, – усмехнулась я.
Не обратив внимания на мое замечание, «голос» продолжал:
– Хитростью и с помощью божеств-создателей ускользнула Шкик от расправы владык Шибальбы.
И выбралась наверх, где и родила она двух божественных близнецов.
И звали их Хун-Ахпу и Шбаланке.
И росли они озорными, вплоть до хулиганства, и хитрыми, вплоть до коварства, мальчуганами.
Обожали они стрелять из выдувных трубок и достигли в этом особого мастерства.
Однажды разыскали они каучуковый мяч, тщательно спрятанный их бабушкой, Прародительницей Шмукане, дабы не постигла ее внуков участь несчастных ее сыновей.
И затеяли громкую игру в мяч, чем вновь прогневали владык Шибальбы.
И, подобно своим отцу и дяде, были призваны в подземное царство.
«Голос» замолчал, как будто наблюдая, не угас ли мой интерес к рассказу.
– Что же дальше? – встрепенулась я через минуту.