– Думаю, все вы в курсе, раскопками Храма Надписей занимался с середины 40-х годов XX века мексиканский археолог Альберто Рус, – начала Аня.

– Тот, чей бюст на площади? – уточнила Марина.

– Не просто бюст, а могила. Рядом с Пакалем, – подсказал Саша.

– Однажды Рус наткнулся на странные затычки в полу. Когда их вынули, стало очевидно, что плиту можно сдвинуть…

– И сдвинули, – перебил Комодович, впавший в игривое настроение, – и понеслась душа в рай.

– Не в рай, а скорее в подземный мир, – продолжила Анна. – Лестницу они, конечно, заприметили, но весь спуск был завален камнями и мусором. И расчищать его пришлось года три.

– А когда расчистили… – протянул Саша.

Молодые люди дурачились, чтобы шутками отвлечь девушек и в первую очередь самих себя от реальности происходящего. Они сидели в кромешном мраке на вершине пирамиды-гробницы посреди джунглей, гонимые, и впереди их ждала только неизвестность.

– Да, – засмеялась Аня, принимая игру, – когда расчистили, спустились, естественно. И вуаля, уткнулись в тяжелую вертикальную треугольную плиту. Возле нее обнаружили шесть скелетов явно знатных людей, судя по инкрустации зубов и украшениям, принесенных с какой-то целью в жертву. В июне 1952 года Рус отодвинул треугольную плиту и оказался внутри гробницы. Как он потом описывал, он очутился в волшебном гроте со сталактитами и сталагмитами. Он испытал особое потрясение, когда увидел лежавшую внизу плиту, отделанную рельефом.

– Пожалуй, мы достаточно просветились. Пора и вниз, – позвал Антон, который уже подобрался к деревянной решетке, закрывавшей отверстие спуска в полу.

Друзья подошли к Комодовичу, тот протянул руку к решетке, как внезапно откуда-то из недр пирамиды, словно из преисподней, раздался глухой звук, напоминающий голос придушенного человека. Беловежский почувствовал, как в него вцепилась Марина, и ободряющее потрепал ее по руке. Аня ухватилась за Антона. Звук повторился, на сей раз можно было даже различить слова.

– Что он сказал? – пролепетала Аня.

– Спускаться, – ответил Беловежский.

– Я не успела вам рассказать, – нашла в себе силы Анна поискать происходящему научное объяснение, – что вдоль лестницы тянется полая отдушина, вроде канала типа вентиляционного. Однако считалось, что через него люди могли общаться с Пакалем и получать от него ответ.

– Значит, Пакаль нас приглашает, и было бы невежливым ему отказать, раз уж мы сюда приперлись. – Антон опять попытался снять напряжение шуткой.

– Пойдем, – обреченно согласилась Анна.

– Не зря же пришли, – поддержал Саша.

– Да, – прошептала Марина.

Теперь каждый вооружился фонариком, и они начали спуск в преисподнюю по узкой лестнице, ограниченной стенами, покрытыми штукатуркой, и ступенчатыми майяскими сводами над головой. На сей раз первым шел Беловежский. «Зов из гроба» не повторялся, и они сочли его групповой галлюцинацией, нервно посмеявшись, что у этих майя явно везде насыпаны наркотические вещества.

Топали долго, и после крутого виража лестницы спуск продолжился. Вскоре Александр уткнулся в металлическую решетку, загородившую треугольный проем, и осветил помещение, которое она оберегала. Предстал небольшой склеп с вытянутым сводом. Никакие сталактиты и сталагмиты уже не превращали его в таинственный грот, как это было когда-то задумано строителями майя, которые полагали, что умерший входил в пещеру, олицетворявшую вход в подземный мир, инфрамундо.

По очереди каждый приближался к решетке и рассматривал содержимое склепа, выхватывая фонариком отдельные детали. На каменном саркофаге покоилась великолепная массивная плита, полностью покрытая изощренной резьбой. Львова подсказала, что до недавнего времени крышку держали на бревенчатых подпорках, чтобы люди могли видеть саму могилу: тяжелый каменный блок со странным углублением в форме рыбы, где и лежали скелет Пакаля, украшения и осколки нефритовой погребальной маски. Не так давно подпорки убрали, потому что опасались за сохранность драгоценного барельефа.

– Это тот знаменитый «астронавт»? – уточнила Марина.

– Конечно, – откликнулась Аня. – Но ты теперь и сама сможешь увидеть, что нет там никакой ракеты.

– Точно, я вижу здесь тот крест. Это же Мировое дерево с Птичьим божеством на верхушке. Я с ним сегодня уже познакомилась.

– Ладно, убедили, что это не ракета, – дурачился Беловежский. – Но почему чувак в такой позе, будто перед пультом управления?

– Ну, ты еще скажи, что сам пульт различаешь! – возмутился Комодович.

– А вы, Александр Романович, уж точно должны знать, что Пакаль здесь изображен в позе маисового бога, возрождающегося в подземном мире, – шутливо-официально обратилась к Беловежскому Львова.

– Это символизирует начало новой жизни после смерти, – подхватил Александр и обернулся к Марине: – Так что никакой фантастики! И никаких инопланетян!

– Только мистика! – улыбнулась она лукаво.

– Мистики здесь хоть отбавляй, – согласилась Аня. – Но она на службе у реальности. Майя в своих текстах назвали эту пирамиду Болон-Йет-Нах, Здание Девяти Спутников.