Дорогу им преградил охранник:

– Здесь выхода нет.

– Почему? – огорчился один из туристов. – Мы заходили здесь. У нас там машина.

– Этот выход уже закрыт. Идите через центральный вход.

Осознав, что в лицо их могут знать только двое, а «синяя футболка» мирно лежит в рюкзаке, Беловежский успокоился. Однако старался идти среди людей. Томина молча шла рядом. Перебравшись по мостику через Отулум, мимо Дворца, они вышли на Главную площадь. Центральный вход, а соответственно, и выход был со стороны Храма Черепа. Подходя к гробнице Красной Царицы, Беловежский заметил, что происходит что-то странное: люди кучками и группками активно направляются в сторону выхода.

– Ведь еще полчаса до закрытия, но, похоже, всех гонят к выходу. Неужели устроили облаву? – забеспокоился он.

Марина молча кивнула, но вдруг вскрикнула:

– Саша, эти двое, гид и та женщина, стоят возле дорожки на выход. Мы не пройдем мимо них.

Внезапно за Храмом Черепа раздался оглушительный вой, перешедший в дикий рев и устрашающий отрывистый лай.

– Ревуны!

– Точно!

– Может, это включили запись, чтобы погнать людей с городища, – предположила Марина.

– Возможно, но в таком случае они добились обратного.

Возле Храма Черепа скапливались люди. Все, кто шел на выход, останавливались и пополняли толпу желающих познакомиться с обезьянами-ревунами и насладиться их дивными голосами. Толпа росла и инстинктивно своей многотельной массой давила и придвигалась ближе и ближе к источнику звука. Кто-то слегка тронул Беловежского за плечо. Он не успел оглянуться, но ощутил, что его еле заметно тянут за руку. И тут он увидел впереди себя серую клетчатую рубашку и собранные в высокий пучок черные волосы.

– Пакаль, – не то услышал, не то угадал он Маринин шепот. И невольно подался вперед за клетчатой рубашкой.

Индеец нес на вытянутых руках фотоаппарат, и Саша почему-то тоже неосознанно извлек камеру, тем самым как будто показывая окружающим, с какой целью он так настойчиво двигается вперед.

– За ним, – шепнул он Марине.

– Зачем?

– Не знаю. Так надо.

Индеец скрылся в зарослях гигантских, в человеческий рост, лопухов, кустившихся на углу возле Храма Черепа. На долю секунды он обернулся, приподняв лопух над головой, и сделал призывный жест рукой. Сомнений не осталось: он звал их за собой. Беловежский не понимал, почему так покорно шел за ним, но он ему поверил. Через мгновение он подтолкнул Томину под лопух и тут же нырнул сам в это растительное убежище. Впереди маячила фигура «Пакаля». Они отошли уже на приличное расстояние по густым зарослям. Над головой продолжался концерт ревунов.

– Derechito [61] , – сказал вдруг индеец и показал рукой на тропку, бежавшую вверх по склону сквозь дебри.

Саша открыл было рот, чтобы спросить, что дальше, как индеец жестом остановил его и отрывисто проговорил:

– No, por la noche, no antes [62] .

Он тут же исчез, только слегка потрескивали ветки и покачивалась листва.

Они добрели до каких-то развалин и устроились на ступеньках, не зная, что делать дальше. Марина молчала, погрузившись в изучение своих фотографий, потом извлекла маленький блокнот и начала что-то строчить. Саша наблюдал за ней.

Конечно, он, с одной стороны, чувствовал, что обошелся с ней грубо, и потому бремя вины давило ему на сердце. Но с другой, какого черта она, видите ли, пойдет с Антоном! Его захлестнула волна возмущения, граничившая с ревностью, но он счел это благородным негодованием, потому что они уже несколько дней были с этой девушкой в одной связке и, безусловно, он нес за нее ответственность.

– Надеюсь, ребятам удалось выбраться, – нарушил он наконец тягостное молчание.

Томина оторвалась от своего занятия и смотрела перед собой.

– А нам придется пробыть здесь до темноты, – продолжал Александр.

– Понимаю, – пролепетала девушка.

– Давай не падать духом. Давай посмотрим на это как на приключение. – Он пытался подбодрить ее. – Но и подойдем к этому по-деловому. Во-первых, что с телефонами? – Он достал мобильник. – Сети нет, как и предполагалось. Значит, чтобы сэкономить батарейки, ставим на авиарежим.

Марина проделала ту же операцию.

– Во-вторых… – Он задумался, тряхнул головой, потом даже вскочил: – Нет, это во-первых и в основных, давай уже мириться.