Томина улыбнулась, подняла на него серые глаза и протянула мизинец. Совершая ритуал примирения, они повеселели.

Саша воспрял духом и с жаром произнес:

– Ну, я неотесанный мужлан, берсерк [63] , что с меня возьмешь. Прости дурака!

– Да нет, ты был совершенно прав, – неожиданно проговорила девушка. – Хоть и грубо, конечно. Но мы с тобой действительно в одной связке и друг за друга в ответе.

Саша поразился, что она слово в слово озвучила его мысли.

– Итак, в темноте мы выберемся и позвоним ребятам, – продолжил он рассуждать. – Уже скоро стемнеет. Это может означать похолодание. Мы-то викинги, и я не замерзну. А тебе отдам мою «синюю футболку».

Последние слова он саркастически произнес по-испански.

– У меня есть рубашка. Я брала ее, чтобы не сгореть.

– Прекрасно. Но что волнует меня больше холода, так это кровососы.

– Москиты?

– Так точно.

Марина порылась в своем маленьком рюкзачке и победно извлекла оттуда заветный балончик.

– Вот это да! – присвистнул Беловежский. – Ты просто кладезь! Я же сказал, что пойду с тобой в разведку!

Они выяснили, что имеют небольшой запас воды каждый.

– А без еды, думаю, мы продержимся, – бодро провозгласил Александр.

Настроение у обоих явно улучшилось.

– Конечно, очень глупо получилось, – произнес Саша. – Зря Тоха наговорил эти глупости гиду.

– На самом деле зря вы не вышли сразу из-за веревочки, – возразила Марина, секунду помолчала и вдруг сказала: – Но мне кажется, что все так и должно было произойти.

Беловежский глянул на ее задумчивый профиль и за мгновение прокрутил в голове весь сегодняшний день. Впервые он ощутил, что, похоже, думает то же самое. Впервые его не только не возмутили Маринины слова, но он готов был поклясться, что так оно и есть. Ведь шел же он безоглядно и бездумно за этим чудным индейцем.

– Тс! – прошептал он вдруг и прислушался: – Какой-то шорох. За мной.

Стараясь не шуршать, они проползли за угол сооружения, пригнувшись за беспорядочной грудой камней. Все ближе доносились осторожные шаги и приглушенные голоса. Чей-то знакомый женский голос тихо произнес по-русски:

– Как ты думаешь, ребята выбрались?

– Думаю, нет, – ответил голос Комодовича.

– Почему?

– Помнишь, что сказал этот забавный индеец?

– Я не расслышала.

– Он сказал: «Идите вперед. Там ваши друзья».

– И они действительно здесь! – негромко, но торжественно провозгласил выросший как из-под земли Беловежский.

– Двое хорошо, но вчетвером веселее, – пошутил Антон. – Что делаем, пока ждем вечера? Шахмат, шашек и даже карт у нас нет. Еды и пива тоже.

– Есть еда! Ну, не еда, но все же хоть что-то. – И Анна вытащила из своего рюкзачка чипсы и печенье.

– Пир! – восхитилась Марина.

– Живем! – обрадовался Саша. – Девчонки у нас запасливые. У нас теперь есть вода, еда и спрей от москитов.

– Брызгалка – это ценно, – заметил Тоха.

– Почему вы не ушли? – спросил Александр.

– А вы? – парировал Антон.

– Думаю, причины одинаковые, – грустно усмехнулась Аня. – Нас не выпустили возле Северной группы. Мы прошли к дорожке на каскады, та же фигня. Они всех отсылали к главному выходу.

– Да, люди толпами шли к Главной площади. Со всех закоулков повылезали охранники. Даже не думал, что их здесь такое количество, – дополнял Антон.

– И мы нырнули через веревочку в джунгли на лесенку за Группой Креста. Там ведутся археологические работы. И эта территория не для показа, – продолжала Львова. – К счастью, мы там никого не встретили, точнее, нас никто не встретил. Мы с Тохой даже поглазели на эти новые здания. И я рассказала ему, что знала.

– Повезло Тохе, – хмыкнула Марина.

– Потом перед нами возник этот смешной индеец с лицом Пакаля и куда-то нас повел…

– Так! – тихонько пробормотал Саша.

– Ребят, мы торчим здесь уже три часа, – заговорил вдруг Комодович, – в вязкой темноте джунглей с угрозой быть съеденными не только комарами…

– Которых почему-то нет, – перебила Анна.

– Это потому, что мы все побрызгались с перепугу, – заметил Беловежский.

– Наверно, не сезон, – предположила Томина.

– Но и дикими зверями, – пробился сквозь треп друзей Антон. – Мы, конечно, можем выслушать всю диссертацию Анны Львовой, но она уже охрипла.