— Или не будет, — удивил я свою… партнершу?

— Поясните свою точку зрения?

— Американца хотят купить «Нексу» за бесценок, причем срочно. Они наблюдают противодействие, значит — будут спешить, срезать углы. Кто бы не избил Сваровски, он же и отпустил американца на волю, пригрозив, что «любой гайдзин, заинтересовавшийся той же фирмой, получит того же сполна», так?

— С одной стороны, вы правы, Кирью-сан, — задумалась женщина, — Такая компания как «Кейсофт» может замести под ковер с сотню юристов, но я точно знаю, что Сваровски поднял… шум. Большой шум. Другие могут просто испугаться ехать. Возможно, тот, кто совершил это чудовищное преступление, рассчитывал именно на это.

— Кроме того, возможно… — я сделал многозначительную паузу, — … наше правительство не проявит должного интереса к чужой проблеме. Вы знаете о чудом выживших Хаттори и комиссаре Соцуюки?

— Что-то слышала, — озадаченно сморщила лоб Кимико, — Но была занята последние дни.

— Советую проявить больше интереса. Видеофайлы, которые появляются в сети, несут крайне тревожные для всех японцев новости. Настолько, что наша международная компания может оказаться для вашей семьи… незаменимым активом.

— Вы раньше не были замечены на преувеличении чего бы то ни было, — еще сильнее нахмурилась бизнесвумен, — Я обязательно воспользуюсь вашим советом. Тем более, что вы не первый, кто мне его дает.

— Хорошо. От меня, как от генерального директора «Нексу» что-либо требуется в ближайшую неделю?

— Только оставаться в живых, Кирью-сан. И не пытаться быть генеральным директором.

— Последний совет явно лишний.

— Так и есть. Но времена, как видите, сейчас нервные, я лучше повторюсь.

— Могу кивнуть в знак того, что услышал. У меня сейчас и своих дел много, чтобы работать за прежнюю ставку еще и директором.

— Я рада нашему взаимопониманию, Кирью-сан.

Хорошая встреча, плодотворная. Особенно потому, что по её окончанию на счет, контролируемый отцом, пришли тридцать три миллиона йен, моя месячная «зарплата», которую наш бухгалтер перекинет на мой счет. Кроме того, я приступаю к процессу продажи акций компаний мобильных телефонов, которые скупал еще во времена, когда был нищим пятнадцатилетним хакером и радовался каждой сотне тысяч йен, что платят за взломанные программы. Скоро, правда, на очень короткое время, я стану очень богатым человеком. Затем куплю другие акции, снова начав игру в долгую, чтобы затем стать безобразно богатым. Деньги — это ресурс, стоимость которого сложно переоценить.

В додзё «Джигокукен» меня не ждали. Хотя тут никого не ждали, додзё было закрыто на ремонт, осуществляющийся силами учеников и нескольких наемных рабочих, пытающихся понять, что от них хотят. Разбросанный дёрн, песок и кусты уже собрали в кучи, сожженная стена и отколотая часть крыши были целомудренно занавешены зеленой пленкой, натянутой на леса, а сам мастер стоял на сохранившейся наполовину каменной лестнице, хмуро и гордо озирая происходящее вокруг.

При виде меня Горо Кирью сморщился, как будто зажевал целиком лимонное дерево с незрелыми плодами. Но ждет, когда я приближусь. Это будет разговор наедине.

— Ты опозорил меня и моё додзё… внук, — выталкивает из себя человек-гора, — И моё учение.

— А ты, дед, в очередной раз завёл меня в ловушку, — цежу я, остановившись в трех метрах от него, — причем только из-за своей гордости. Ты представляешь, что было бы, если бы я убил Ганса Аффаузи? Что было бы с нашей семьей?

— Я…

— Тебе знакомо «духовное давление», дед? — обрываю я старика, — оно же «жажда смерти»? Знаешь, что это такое? Это техника, которой ты передаешь вовне своё отчетливое намерение убить противника. Её знают все. А знаешь, как её можно изменить? Если модулировать этот сигнал, сделать его волнообразным, если присовокупить к нему соматический компонент нужной тональности, то эффект выйдет в десятки раз сильнее. Если бы я использовал такое, то меня бы «не простили» вы все. Я, в отличие от тебя, не могу стать сильнее, но это не значит, что я — остановился. Не становясь сильнее, я становлюсь смертоноснее день ото дня. Я тренируюсь с утра до вечера. Мой источник активен постоянно. Я мог бы убить тебя, Аффаузи, всех остальных в додзё. Это вышло бы гораздо быстрее и проще, чем успокоить одного заносчивого пацана. Что мне пришлось делать после получения от тебя незаслуженной трепки. Теперь этот кусок бессмысленного пафоса, чем-то сильно напоминая некого Горо Кирью, повис на моей шее. По твоей вине. Так кто кого опозорил? Я тебя или ты — всех нас?

Старик, чья короткая прическа торчала седым разгневанным ежом, разинул рот.

— Кусок бессмысленного пафоса…? — пробормотал он, — Аффаузи…?

— Вы живете в своем крохотном мирке, отвернувшись от людей, — дёрнул щекой я, — высокомерно прячась за громкими словами и зрелищными техниками. Вы заявляете, что идёте по Пути, но весь этот Путь, как я погляжу, это вечные тренировки в надежде овладеть новым способом пускать фейерверки. Не более. Ты — хуже всех, потому что до сих пор не веришь в собственного внука. Даже Гансу, глупому пятнадцатилетнему мальчишке, талантливому только в пускании фейерверков, хватило дважды получить по башке, чтобы изменить свою точку зрения, но вот ты, статридцатилетний патриарх… ты именно то, чем я тебя назвал. Несносный старый болван, вредный пердун и упрямый баран. Я запрещу Эне и Такао сюда ходить. Семья Кирью тебе больше не доверяет.

Развернувшись, я пошёл на выход. Никто меня не остановил. Раньше бы дед наверняка разорался бы от такого, даже, может быть, бросил вызов. Но сейчас я уже видел параллели между поведением Джакобо де Суиньга и Горо Кирью. Они почитали этих Аффаузи чуть ли не за богов их мира. Орать на учителя гения, даже если он является твоим внуком, Горо уже не может. Не смеет.

И от этого мне… горько.

Семья, несмотря на все риски, которым я их подвергаю, для меня стала очень и очень многим. Дети выросли, родители снова могут вернуться к своим излюбленным занятиям, перед Эной и Такао море возможностей, которые они пока несмело пробуют. Мой жизненный путь, учитывая, что всей этой стране грозит гибель, пока однозначно направлен на сохранение Японии. Деньги, связи, компромат, всё завязано на эту страну. Знакомые, друзья, недоброжелатели. Окажись мы вне страны Ямато — Старые рода точно откроют на меня охоту, да и не только они. Такую конфронтацию открыто я не потяну.