— Хочешь снова запереть меня в Хогвартсе и приставить к делу? — ощетинился Слагхорн. — Я тебе ещё тогда всё сказал. Ноги моей там больше не будет!

— Я считаю, что Том скоро убьёт Снейпа, а где мне найти второго такого мастера-зельевара? — сказал Дамблдор, не обращая внимания на эмоциональные слова Слагхорна. — К тому же, согласись, Гораций, лучше немного поработать на благо родной школы, чем ежедневно получать от Реддла бодрящий «Круциатус».

Улыбка Дамблдора стала шире. Он посмотрел на всё больше мрачнеющего Слагхорна и решил бросить косточку старому знакомому:

— Послушай, Гораций. А давай я познакомлю тебя с Гарри Поттером? Ты же много лет коллекционируешь самых выдающихся учеников. Думаю, национальный герой Англии станет жемчужиной в твоём перечне.

— Я подумаю, — буркнул Слагхорн. — А если Тот-кого-нельзя-называть не прибьёт Снейпа? Или ты так в этом уверен, что заранее предлагаешь мне его место?

— Не прибьёт — тем лучше, — сверкнул очками Дамблдор и вновь широко улыбнулся. — Я поставлю его преподавать защиту от тёмных искусств. А то после слухов, что мисс Амбридж сильно пострадала от гостеприимства кентавров из-за проклятья на должности профессора ЗОТИ, найти в Англии желающих занять это место стало практически невозможно. Если Северус, хмм, справится, я потом смогу рассказывать другим кандидатам, что проклятье действует только на тех, кто в него верит.

— У меня, Альбус, от твоей людоедской прагматичности мурашки по коже! — пожаловался Слагхорн. — Ты и раньше был таким, но хоть близких знакомых не трогал!

— Я обещаю, Гораций, с тобой ничего не случится! Пока я жив, в Хогвартсе тебе ничего не грозит, — проникновенно сказал Дамблдор.

— Я уже говорил тебе, Альбус, что подумаю, — фыркнул Слагхорн. — Приводи своего Поттера знакомиться. Посмотрю на мальчика сам и решу, стоит ли оно того или нет.

«Трепыхайся, рыбка, — ухмыльнулся про себя Великий Светлый волшебник. — Только что толку-то с твоих трепыханий, когда крючок в брюхе сидит!»

Впрочем, вслух он этого говорить не стал. Одним движением поднявшись с дивана, словно не чувствуя груза прожитых лет, и улыбнувшись нахохлившемуся Слагхорну, Дамблдор сказал:

— Ближе к осени мы с мистером Поттером навестим тебя, Гораций. Прошу только, не уезжай из этого дома, чтобы мне вновь не пришлось тебя искать. Хочешь, замаскируй здесь всё, чтобы особняк казался необитаемым. Впрочем, я ни на чём не настаиваю. Просто «Пожиратели» ищут тебя. Ну ты сам всё понимаешь…

Слагхорн ничего не ответил, лишь вяло махнул рукой на прощанье, а Дамблдор в прекрасном настроении вышел на улицу и вызвал феникса. Появившись в своём кабинете, Альбус, насвистывая себе под нос гимн Хогвартса, поднялся в спальню.

«Завтра утром нужно найти первый из спрятанных Томом крестражей — кольцо Гонтов».

Зная, как примитивно мыслит Волдеморт, Дамблдор не сомневался, что бывший ученик создал крестраж из родового перстня и спрятал тот в старой хижине, расположенной рядом с печально известным кладбищем Литтл-Хэнглтон.

Однако информация, которую он узнал из разума Слагхорна, заставила его с удивлением покачать головой:

«Пять крестражей! О, великий Мерлин, каким же трусливым параноиком надо быть! Я-то думал, что Том разорвал душу на две части, а ещё один маленький ошмёток отлетел во время убийства Поттеров. Дневник уничтожен, тот кусочек души попал в голову Гарри, и мне оставалось только найти амулет Слизерина, чтобы завершить начатое».

Однако в воспоминаниях Слагхорна Альбус увидел нечто иное. Реддл не ограничился созданием только двух крестражей. Том собирался сделать вместилищем своей души все артефакты Основателей! Это означало, что, помимо Медальона Слизерина, Реддл также мог использовать Чашу Пуффендуй или Диадему Когтевран.

«Хотя Том ведь не знает, что Гарри — ещё один крестраж. Тогда вообще можно не сомневаться — все три артефакта Основателей несут в себе частички души Волдеморта! Ладно, отыщу кольцо, а затем поисковый ритуал покажет мне, где спрятаны остальные», — решил Дамблдор, натягивая одеяло до подбородка и быстро проваливаясь в сон.

Вино, красное, словно кровь, расплескалось по стенкам бокала и наполнило до краёв. Густой аромат с нотками табака и свежемолотого кофе разнёсся по кабинету мэнора Лонгботтомов.

«Оставить всё как есть или вернуть Амелию? — подумал Шив и в очередной раз сердито поморщился. — Я прежний никогда бы так не сделал, умерла так умерла! Нашёл бы со временем себе другую подружку. Это всё остатки памяти Фрэнка Лонгботтома так плохо на меня действуют. Гриффиндорец безмозглый!..»

Палпатин никак не хотел признаться себе, что жизнь на Земле его изменила, исправив в душе что-то важное. Он всю ночь размышлял, пытаясь найти хоть одно логичное объяснение, почему ему хочется воскресить Боунс. Ведь Шив уже предчувствовал, что появятся большие проблемы, едва только Амелия поймёт, почему она воскресла. А в том, что подруга разберётся, с помощью какой магии ей не дали окончательно уйти в серые пределы, он даже не сомневался.

Уже под утро Шив разбил об стену очередную опустевшую бутылку, а сам начал приводить себя в порядок. Амелия оказалась неожиданно дорога именно ему, а не только остаткам памяти Фрэнка Лонгботтома. Однако в отличие от давно погибшего гриффиндорца, Палпатин своё не собирался отдавать никому, даже самой смерти.