— Илия, сегодня днем Ре… Роман устроил свалку на одном из перекрестков. Ты хочешь сказать…

— Я ему это позволил. В знак доброй воли. Ему надо напитывать хист, который немного опустошился после перехода. Ты же знаешь, что из-за разности миров восполняемость его промысла происходит медленнее. К тому же, из чужан серьезно вроде бы никто не пострадал. Да даже если бы и пострадали, жалеть их — лишь слабость.

Воевода отмахнулся рукой, точно перед носом у него летала надоедливая кровососущая муха. Справедливости ради, отсасывать пока приходилось только чужанам. Нет, я помнил, что они для рубежников существа третьего сорта, даже ниже нечисти, однако подобный цинизм меня покоробил.

— И ты считаешь, что Роман сказал всю правду? — осторожно спросил я.

— У всех нас есть скелеты в шкафу, — мудро заключил Илия. — Я понимаю, возможно, он не Владислав Целитель и не состоит из одних благодетелей. У каждого рубежника есть поступки, которыми он не гордится. Однако Роман проявил хист, показал свои способности, принес клятву. Мне этого достаточно.

Я много что мог бы сказать, правда, в основном нецензурного. Поэтому промолчал. Разве что про себя заметил, что Рехон не промах. Очень быстро занялся поиском собственного места под солнцем. При этом, можно сказать, более чем успешно.

— Зачем меня вызывали? — задал я последний вопрос.

Теперь страх отступил окончательно. Стало ясно, что никаких чудовищных кар мне не грозит. Пока что. Вот как только Рехон тире Роман начнет «устраивать грязь», тогда воевода обязательно вспомнит, кто разрекламировал кощею курорты Выборгского края.

От моего внимания как-то ускользнула еще одна вещь. По всей вероятности, Илия считает, что Рехон пришел к нам сам. То есть, преодолел преграду из чуров без всяких смс и регистраций. Следовательно, либо воевода не в курсе, что проклятых сюда не пускают, либо думает, что его новый кощей облаготельствован Скуггой. Собственно, право на жизнь имели оба варианта.

— Ты нашел для Княжества ратника. Да не самого последнего. В этом случае казна всегда вознаграждает охотника за головами. Вот…

Илия вытащил со Слова увесистый мешочек. Одного взгляда на него мне хватило, чтобы понять — там сто пятьдесят монет лунным серебром. В моем текущем положении очень неплохое подспорье.

Воевода вытянул руку, ожидая, что я подойду и заберу награду. И совсем не предполагал каким будет мой ответ.

— Благодарю, Илия. Но денег я не возьму. Я много что говорил и делал, но никогда причиной тому не была личная выгода. Все, что у меня получается и не получается, исходит от чистого сердца.

— Щас расс… сплачусь, — хохотнула Юния.

Зря она так. Вот воеводу, между прочим, проняло. Он даже вперед подался, словно пытаясь рассмотреть меня получше. И мне показалось, или правда смахнул с левого глаза слезу? Или просто веко зачесалось?

— Вот так, видишь, Матвей, как бывает, — чуть дрогнувшим голосом заметил Илия. — Порой кажется, что человек тебя уже ничем не удивит. О нем, бывает, стараешься даже не думать, боясь накликать беду. А он вон что делает. Тронут, Матвей.

Он даже приложил руку к груди, там, где у него должно было быть сердце. Точнее, сердце бывает у нормальных людей, по поводу рубежников у меня имелись определенные сомнения. Правда, настаивать на том, чтобы я забрал деньги, не стал. Тут же спрятал их обратно на Слово. Угу, потом оформит все задним числом по поддельной подписи. Или распилит с каким-нибудь Моровым, отдав ему пару десятков монет.

Тьфу, вот я какой стал с этими рубежниками. Раньше ведь был приятным парнем, который верил в искренность мира и все дела. А теперь — ужас.

Но деньги я не взял по другой причине. Если произойдет что-то, где Рехон будет фигурировать в самом плохом ключе… Хотя что это я? Не если, а когда. Так вот, когда это произойдет, все начнут искать виноватого. И чем меньше ниточек будет вести ко мне, тем лучше.

— Все, Илия, могу я идти?

— Конечно. В кои-то веки у меня нет к тебе никаких вопросов. Ты повел себя как законопослушный подданный, к тому же, человек, у которого есть честь.

Угу, запомнил. Любить людей и стараться им не навредить — слабость. Отказаться от сомнительной награды — честь. Интересно, куда нас выведет эта странная и извращенная логика?

Зал воеводы я покинул со смешанными чувствами. Даже не сразу понял, что Моровой что-то говорил мне вслед (может что и про нового ратника), но я прошел мимо, как пыльным мешком ударенный. А подумать было над чем. Тучи вокруг меня сгущались более чем стремительно. Даже не знаю, куда бежать в случае чего. И что бесило больше всего — как Рехон успевал везде быть на шаг впереди? Лишь сутки прошли, а мне и правда хотелось лично его удавить, наплевав на видение. К тому же, случай представился почти сразу.

Кощей стоял посреди двора крепости в подаренных мною очках и одежде, хитро ухмыляясь. Прямо как школьник, который взял деньги на обед, но тратить их не стал, чтоб накопить на блютус-колонку.

— Матвей, я даже не знаю, как тебя благодарить. Этот мир — попросту находка.

— Можешь извиниться перед отцом и больше не пытаться его убить.

— Нет, давай что-нибудь другое, — небрежно отмахнулся Рехон. — И даже то, что ты его спрятал, не поможет. Скоро я опутаю своими сетями этот город, и он найдется сам. Будь уверен.