Я точно сошла с ума этой ночью. Но раз уж сходить, то до конца.

– Должна быть веская причина, - задумчиво проговорил Бьёрн.

А потом вдруг обратился в Невидимку. Мои братья от рождения владели магией невидимости, им для этого не требовались никакие зелья.

Странно. Зачем ему?..

Я вздрогнула, когда моего плеча в пустоте коснулись твёрдые пальцы.

Медленно пробежались вниз, до браслетов на запястье.

Тихий вздох.

Бьёрн материализуется обратно на спине своего барса. Я испуганно сжимаюсь и жду, что будет дальше. На его лице – глубокая задумчивость, он потирает подбородок с отрешённым видом.

– Ну что, погнали? Проводим? – теряет терпение Мэл. – Мне бы к моей Вредине поскорее обратно.

Бьёрн кивает каким-то своим мыслям.

– Вот прямо сейчас и возвращайся! – говорит нашему брату. – Я сам провожу нашу чокнутую Псину.

– Чего это? – удивлённо вскидывает бровь Мэл.

– Тебе отдельное задание поручаю. Любым способом задержать отца на свадьбе как можно дольше. Следи, чтоб раньше времени домой не ушли с матерью. Отвлекай, как хочешь. Подговори Фрейю, пусть расспросит наших родителей, как они познакомились. Это точно до утра затянется, мама ей, по-моему, ещё не рассказывала. Понял?

– Ни черта не понял! – признался Мэл. – Может, просветишь? Какого тут вообще происходит?

– Потом, - тряхнул головой Бьёрн и развернул барса. – Времени нет. Мы через перевал! А ты бегом марш на праздник. После поговорим.

– Раскомандовался, - проворчал Мэл.

Но спорить не стал. И его Коготь бесшумной тенью скользнул в сторону, куда не так давно удалился барс нашего отца.

Волку явно надоело стоять на месте. И он рванул с места к перевалу. Я крепче вцепилась в серебряную шерсть.

Бьёрн абсолютно точно всё узнал! Но по какой-то, для меня самой неведомой причине, продолжает прикрывать. И не вмешивается. Только след в след идёт за Волком, защищая нас с ним без единого звука. Внимательно оглядывает окрестности зорким взглядом. А горы молчат, словно тоже отпускают меня.

Реакция старшего брата – ещё один дополнительный шок в копилку моих шоков на сегодня. Но разбираться будем потом. Прямо сейчас меня оглушает непередаваемое чувство свободы и облегчения.

Луна медленно катится за кромку тёмных скал. Звезд так много над головой, сколько я ещё ни разу не видела. Бездонное, глубокое, бархатное небо Таарна прощается со мной, и осознание того, что я скоро увижу места, в которых даже не мечтала побывать, будоражит кровь и пьянит предвкушением.

Вдыхаю полной грудью ночную прохладу. Медленно выдыхаю, расправляю плечи, подставляю разгорячённое лицо ветерку. Как же хорошо, когда не больно! Можно не бояться делать глубокий вдох. Я теперь, наверное, надышаться не смогу. А то раньше будто обручем была стянута грудь.

Простите меня, мамочка и папочка!

Я перед вами очень, очень виновата. Как только смогу, напишу письмо. Я надеюсь, он мне позволит.

Всю жизнь я думала только о том, чтобы никого не расстроить, не огорчить. Не шалить. Не бегать. Не выходить из дома. Не петь громко. Не танцевать. Не разговаривать с незнакомцами.

Не мечтать.

Даже не задумывалась никогда, чего же хочу сама.

Я и сейчас не до конца ещё разобралась.

Понимаю только одно – никогда в жизни мне не было так хорошо и легко.

Глава 22

Ночью в горах зябко.

Хоть сейчас и лето, но всё же я выскочила из дома налегке, рассчитывая всего лишь на небольшую прогулку по долине и обратно. А не на то, что меня затащат так высоко – туда, где небо, кажется, можно достать рукой.

И всё-таки от Волка мне тепло. Грею невидимые пальцы в тёплой шкуре, зарываюсь глубоко в густой мех. Когда касаюсь горячей кожи, большой зверь слегка вздрагивает под моими прикосновениями. Это смущает. Интересно, сколько в нём сейчас от хищника и сколько – от человека? Как оборотень воспринимает этот мир, как его видит, слышит, ощущает? Мне интересно всё, вообще всё о нём. Вот бы поговорить, расспросить хорошенько… потом вспоминаю, что было в последний раз, когда Фенрир ещё был человеком, и губы начинают гореть, а тело – согреваться от волны жара, прокатившейся по коже. Как-то не похоже, что этот мужчина настроен разговаривать.

Это тревожит. И будоражит до невозможности одновременно.

Вздыхаю и ложусь на спину зверя грудью, покрепче обхватываю руками и ногами. Меня уже в сон клонит потихоньку. Устала. Слишком много было эмоций и событий, я к такому не привыкла.

Который час, интересно? По моим ощущениям, уже три ночи, минимум.

Час Волка.

Временами накрывает ощущение, что за нами наблюдают откуда-то с высоты – мой зверь напряжён, да и брат не выпускает из рук обнажённого меча, а Клык временами предупредительно порыкивает. Но ни один дикий барс нам так и не показался.