– Ну что, хороший сон вправил тебе мозги? Давай рассказывай, кто ты такой и зачем пришёл в Зактарис?

Йимир демонстративно выразил своё изумление и в очередной раз показал красную ленту, повязанную на левую руку. Но те не поверили ему, предполагая, что он – дарур, который прибыл сюда, чтобы совращать умы верных зактаров. Удивление Йимира росло, а потому он принялся доказывать, что это не так. Но всё это оказалось невозможно, потому что они не обладали ни сопна, ни зразе, а потому не могли окинуть его сущность своими взорами и убедиться в отсутствии пятой стихии. Тот, что стоял у окна, призвал окта и окатил Йимира водой. Сначала он возмутился, потому что подумал, будто бы они его сейчас будут пытать водой, но тут же понял, что это была проверка на одержимость, так что успокоился и, потупив взор, спросил:

– Ну что, сколько саткаров из меня вышло?

– Ты не торопись, сикаг горный. Мы с одержимостью справимся в два счёта. А вот как выбить из тебя отступнические мысли, мы ещё не решили.

У гостя Зактариса уже начиналась истерика внутри, но он её подавил, пытаясь выглядеть спокойно. На такой же спокойный манер он пытался отвечать им, доказывая свою правоту. Но никакие слова не могли изгладить его репутацию, пока он не додумался до того, чтобы назвать имя Алнея. Зактары переглянулись, а затем последовал вопрос:

– Так, откуда тебе известно это имя?

– Я договорился с ним, чтобы он принял меня у себя дома на время, пока я буду проходить обучение в закта’урине.

Они ещё раз переглянулись и решили призвать этого Алнея, а, пока тот добирается до этого города из центральной части Зактариса, Йимир пробудет здесь. Чародей был сильно рассержен из-за того, что теряется столько хаворов из-за этого глупого разбирательства, но деваться было некуда. Пришлось ждать его. Хорошо, хоть талами не упрятали его в темницу на этот раз, а позволили ходить только в этом здании. Йимир был послушен им и старался найти с ними общий язык. Но те проявляли излишнюю осторожность, как они говорили, а иначе оглянуться не успеют, как он заразит их пятой стихией и сделает отступниками. Но гость Зактариса не отчаивался и продолжал искать к ним подходы. Те вроде бы и хотели открыться ему, но каждый раз останавливали себя, чтобы этот отступник не залез к ним в душу и не подселил туда ростки своей скверны. Воздыхая и набираясь терпения, Йимир оставил эту затею и решил понаблюдать за окружением через окна. К сожалению, здесь можно было разглядеть Закатарис только лишь с двух сторон. И это было, в самом деле, самым тяжким испытанием, какое только приходилось ему претерпевать.

Часть 6

Так пролетели три хавора, и безмолвие в помещении, где располагались Йимир, Минар и Фэнсир, нарушили торопливый марш двух пар латных сапог. Да, мимо них проходило много зактаров, но эти шаги были особенными. Йимир сразу это почувствовал, как и два его «собеседника». Они встрепенулись, после чего в помещение вошёл ещё один зактар-онтоханин. Дверь за ним закрылась, и он сказал:

– Я так понял, ты Йимир?

Йимир ему отвечал:

– А я так понял, ты Алней? Что ж, ряд знакомству.

– И я тоже, - он посмотрел на стражников, - Отпустите его, он – гость Зактариса.

Двое переглянулись, и один из них сказал:

– А откуда ты знаешь, что этот сенонец – не дарур? Насколько мы могли понять, вы только что познакомились.

– Я ни разу не встречался с Йимиром, но примерно 6 или 7 хаворов назад меня посетил Викатар и сказал, чтобы я приютил у себя некоего Йимира, ктиоханина, который стремится стать талами. Навул сказал, что отличительной чертой его сущности будет то, что в нём смешаны три стихии: зенте, окта и финта, но не будет четвёртой – закта.

Стражники усмехнулись:

– Так какая же это отличительная черта? Таких чародеев полным-полно.

– Да, но не зентеров от рождения.

– И что с того, что он зентер от рождения?

Алней и Йимир с нескрываемым изумлением поглядели на них, и зактар сказал:

– А вы точно талами? Может, нужно сначала вас допросить? Ещё раз: зентер по происхождению с тремя стихиями: естественно, зенте, потом окта, а потом финта. Не видите, в чём подвох?

Талами переглянулись, пообщались каждый со своим сознанием, а потом одного из них, наконец-таки, осенило:

– А, точно! Противоположная стихия идёт третьей! Постой, а как такое возможно? Я, например, пока учился в окта’урине, думал, помру.

Йимир отвечал:

– Вот и я чуть не помер. Но, как видите, благополучно закончил. Ну так что, я могу идти?

Те двое утвердительно закивали головами, а после признались, что хотели подшутить над гостем Зактариса, чтобы в очередной раз увидеть испуг и растерянность, ведь именно такую реакцию встречали они каждый раз, как пугали тех, кто решил пройти обучение. А тут Йимир даёт достойный им ответ. Потому-то и зародились у них сомнения, что здесь не всё чисто, вот и решили разобраться. Будущий талами был удивлён, как совет, данный заботливой мамой, обернулся против него же самого. Но они с Алнеем всё-таки восприняли это с юмором.

У городов в Зактарисе даже были названия. А всё потому, что эта часть Сенона была самая хоженая для валирдалов. Хоть точка валирдации в этот мир и находится в южной части Зентериса, мало кто из пилигримов задерживается именно у них. Всех по большей степени интересует разрушительная магия огня. И вот, чтобы ленгерадам, которым тут трудно ориентироваться, можно было легко объяснить путь перемещения, городам в Зактарисе были даны названия. Тот, в котором находился Йимир, назывался Закта’вер. А центральный, где находился урин и где проживал Алней, назывался Закта’одаг. Но, чтобы добраться до Одага, нужно проделать весьма длинный и витиеватый путь на северо-запад, пройдя ещё два города. Этот путь был усложнён тем, что он изрезан оврагами и возвышенностями, поэтому напрямик пройти никак не получится. Придётся огибать все эти препятствия и проходить по городам. Ну, они и пустились по этому нелёгкому пути. По дорогое они разговорились. И для Йимира открывалась личность теперь уже огненного народа. Несмотря на то, что Алней был более сдержанным, чем остальные зактары, всё же в том, как тот изъяснялся, а также в его поведении прослеживались тонкие признаки его агрессивной натуры. Зактары, как октары, не могли обойтись без жестикуляции, когда что-то рассказывали и описывали. Только, в отличии от магов воды, огненный чародей делал резкие взмахи. Несмотря на то, что он любил спокойное повествование, изредка сквозь его манеру говорить пробивался настоящий зактар. Тон его голоса повышался, были заметны зачатки театральности, его речь обрастала подробностями на подобии звуков огня или марша боевых сапог. Йимира это забавляло, ведь зактары в таком случае казались очень смешными. Алнея можно было и не слушать. За ним нужно было смотреть. Целый хавор ктиоханин и онтоханин шагали по изломанным путям и только в середине амака достигли Закта’далур, довольно-таки шумный город, ведь уже издалека можно было услышать, как местные жители горланят свои песни. И Йимир спросил, могут ли он присоединиться к кому-нибудь, чтобы послушать, а также по возможности разучить одну из песен зактаров. Алней, конечно же, сказал, что они могут это сделать. И если Йимир, в самом деле, сможет запомнить текст одной из песен, тогда он сделает один верный шаг к тому, чтобы подружиться с народом огня. И они стали идти по этому городу в направлении пения, так что вскоре вышли к одному из домов, где собралось очень много зактаров. Кисти их левых рук были объяты пламенем, и, подняв их над головой, они потрясали ими, как будто бы сейчас готовились идти в атаку. Один из чародеев сидел с музыкальным инструментом, который называется фахлораж и представлял из себя переплетение духовых труб, которые в конце разлетаются в разные стороны, чтобы не мешать друг другу, ведь их выходные отверстия расширяются. У основания же, наоборот, все трубы сходятся как можно ближе друг ко другу, чтобы тому, кто на них играет, было несложно манипулироваться своими пальцами. Отверстий было 14, и мастер-фахлоражир вкладывал в эти отверстия свои пальцы и зажигал на них огни. Жар, который источал каждый язычок пламени, продвигался по своей трубе, извлекая, в конце концов, необходимые звуки. Комбинируя положение пальцев, а также скорость, с которой маэстро их менял, ему удавалось извлекать чудесную музыку. В отличие от обычных духовых инструментов финтаров, этот на выходе давал более специфичный звук. Вместе с чистой симфонией извлекался огненный гул, что придавало глубины звучанию этих мелодий, и они казались более устрашающими, более боевыми. Йимир и Алней подоспели под самый конец. Поэтому, когда песня закончилась, все принялись ликовать и жечь пламя на обоих своих руках. Йимир огорчился: