– Эх, не успели.

Но Алней сказал:

– Подождём. Может, они споют ещё.

И да, он был прав. Немного пообщавшись, зактары затянули новую песнь. И мелодия, извлекаемая из фахлоража, была теперь не такой боевой, но какой-то загадочной. Йимиру это нравилось. А, когда в звучание инструмента начали осторожно вплетаться голоса певцов, ощущения были усилены во множество раз. Сейчас они были словно какие-то таинственные рассказчики. Но по мере того, как фахлоражир усиливал натиск своего закта, и сам хор начинал петь ещё более величественно. Йимир уже бросил попытки заучить текст этой песни и просто наслаждался величием каждого мгновение.

Множество алватов пролетело, словно миг.

И даже древний дерзер как-то сумрачно поник.

Но наши лица озаряет закта на руках.

И символ нашей силы отразился в небесах.

Этот миг наполнен был величием огня.

Огонь разгонит тени страха, скрыться в них нельзя.

И пусть ведёт нас по пути неслышный глас судьбы.

Мы внемлем наставлениям! Приди! Взгляни! Возьми!

О, великий Йор, наставь!

Раскрой ладонь для нас!

Пусть сольются сон и явь!

Поют и альт, и бас!

Великий гласом озарил

Подножие земли.

Преподнёс избыток сил,

И вот, стоим все мы!

Только эти слова смог заучить Йимир, прежде чем величие симфонии вместе с хором зактаров увлекли его, так что наслаждение затмило разум, и он уже не слышал их, а буквально видел образы того, о чём они поют. И, когда песня была завершена, Йимир никак не мог отделаться от чувства глубокого внутреннего восторга. Внешне он выглядел, словно был ошеломлён и не мог пошевелиться, но в голове его то и дело прокручивались моменты из этой прекрасной песни, которые он успел уловить, и всё это сопровождалось какой-то прострацией наслаждения. До этого мгновения он будто бы всю жизнь был пуст, не успел наполнить себя ничем. Но теперь он ощущал, что его душа льётся через край. И тем, чем он был сейчас наполнен, он как раз таки упивался. А потому Алнею пришлось буквально тащить его за собой, чтобы они продолжили путь до Закта’одага. И только после того, как они уже покинули черту города, а по правую руку небеса начали белеть, он пришёл в себя, и они стали обсуждать, насколько же прекрасны песни зактаров. Они буквально раскрывают этот народ с новой стороны.

Идя по дороге от Закта’далура до следующего города – Закта’иведа, Йимир принялся рассказывать Алнею о своём жутком сне, который приснился, когда он потерял сознание от нестерпимой жары, вызванной огненными кандалами. Однако собеседник прервал его возмущённым вопросом:

– Они заковали тебя в кандалы?! Почему же ты сразу не сказал об этом? Их нужно было наказать. Они нарушили правило гостеприимства!

Йимир принялся заступаться за них, утверждая, что они делали всё правильно, ведь гость Зактариса повёл себя очень подозрительно. И это нужно было проверить. Алней пытался убедить его в обратном, однако после фразы «На их месте я бы поступил точно так же» приумолк и добавил:

– Ну, вам, талами, наверное, лучше знать. Хорошо. Что тебе там приснилось?

После того, как сын Талата изложил во всех подробностях то короткое видение, его собеседник сказал:

– Не знаю, что бы я подумал на твоём месте, но ты же ведь знаешь, что в снах правды нет. Они являются воплощением наших мыслей и переживаний. Ты, кстати, в последнее время не думал о саткарах?

Йимир совершенно спокойно отвечал:

– Поверь, у меня есть множество других тем для размышлений, более важных, нежели пустые переживания об этих жутких тварях.

После этого их разговор перешёл в более привычное русло – огненная магия и сложности её изучения. Алней изредка демонстрировал какие-нибудь грани этой силы. Йимир отметил для себя, что, если бы его друг делал сейчас то же самое, но где-нибудь в другом месте, он бы нанёс огромный ущерб окружающей природе. Но здесь, в мёртвых землях Зактариса, ему не о чем было бояться. И будущий зактар подумал, что это место идеально подходит для того, чтобы тренироваться в использовании огненной стихии.

Минул целый хавор, а потом наступил вечер следующего, и они оказались в Закта’иведе. Множество сенонцев, облачённые в свои чёрно-красные доспехи, шли по своим делам. Внешность Йимира, облачённого в одеяния финтара, конечно же, привлекала их внимание. Но, когда их взоры падали на его левую руку, они приветственно кивали ему. Йимир делал то же самое им в ответ. Хоть выглядели они все грозно, однако этот жест немного менял отношение чародея к этому народу, и Йимир не ощущал себя стеснённым. Гость Зактариса спросил:

– А когда я смогу получить облачения огненного народа?

Алней ответил ему другим вопросом:

– А где ты обычно получал одежды октаров и финтаров?

– Ну, в Октарисе меня с портным познакомила одна семейная пара, а в Финтарисе было совсем по-другому. Чтобы я познакомился…

Алней его перебил:

– Ну, то есть ты получил одежды, когда прибыл к урину, так?

– Нет. В Финтарисе было по-другому, но в общем-то да, когда прибыл к урину.

– Вот и мы дойдём до Закта’одага, а там я приведу тебя к кузнецу, и он всё тебе сделает.

– Кузнец? А это ещё кто?

– Тот, кто изготавливает наши доспехи.

– А почему не портной?

– Потому что доспехи не шьют, как одежду, а куют.

– Понятно.

В амак, когда зактары вновь принялись напевать песни, Йимир и Алней уже покинули черту города и устремились дальше. Будущий талами посетовал на то, что не сможет насладиться их песнями. Зактар ему в ответ сказал, что у него будет ещё множество возможностей насладиться этим, если, конечно, он сам найдёт для этого время. Йимир подхватил его слова: