Часть 8

Йимира доставили в просторное полутёмное помещение. Посередине стоял стол, с одной стороны был приставлен стул, куда зактары усадили пленника. С другой стороны напротив него стоял ещё один стул, пока что свободный. Талами ушли, оставив подозреваемого в полном одиночестве. Йимир сидел и смиренно ждал, но только лишь первые несколько мгновений. Одиночество и замкнутое пространство ему быстро наскучили, так что он встал и начал ходить по комнате. Но и это ему очень быстро надоело, поэтому он принялся играться с огненной стихией: зажигал пламя и гасил его, зажигал п подбрасывал, зажигал и начал строить из него различные фигурки, как это он видел в Кольене. Это занятие увлекло одинокого чародея подольше. Он уже планировал тренировки, чтобы не терять даром времени и продвигаться в мастерстве управления огненной стихией. Но вдруг в его комнату входит талами. Грозно глянув на Йимира, который сейчас смотрел на собственного огненного двойника, он сказал:

– Садись.

Голос буквально сочился неприязнью, а потому чародей не стал ему перечить и сделал так, как тот просил. Когда место перед столом было занято, стражник подал сигнал рукой, и в помещение вошёл никто иной, а именно монд. Высокий чародей даже немного наклонился, чтобы пройти в дверной проём. А, когда выпрямился, стало понятно, что ещё чуть-чуть, и он коснётся полотка макушкой своей головы. Это существо было облачено в длинный чёрный халат с красным пламенем, идущим по подолу и вдоль длинных рукавов. Его глаза светились белым свечением, и возникало ощущение, будто бы он не идёт, а парит. Однако представ перед свободным местом, опустился на него, как самый обычный сенонец. Талами ушёл обратно и закрыл за собой дверь, так что вернулся полумрак. Из-за этого сделалось немного жутковато. Маленький, крошечный Йимир напротив этого огромного и молчаливого монда. Телепат воздвигся над ним, словно гора перед сигайлом. А два ярких прожектора проникали в само сознание. Чародей ничего не ощущал, никаких помутнений рассудка, никаких неудобств, как если бы кто-то ковырялся у него в голове. Они просто сидели и смотрели друг на друга. Йимир какое-то время не мог собраться с мыслями. Его сбила с толку быстрая смена обстоятельств. Только лишь недавно всё было хорошо, и даже одиночество не угнетало его, а вот теперь стало совсем не по себе: темень, монд, а также острое чувство никчёмности и неизбежности. Но безмолвие продолжало нависать, нагнетая жуткую обстановку, и это начало пробуждать Йимира от его ступора, как будто бы его, наконец-то, растрясли, но кошмарный сон не проходит – ему просто дали возможность противостоять ему. Будущий талами сразу же вспомнил, что этот жуткий сенонец умеет читать мысли, из-за чего эти самые мысли сумбурно начали метаться в его голове. Ухватившись за одну из них, он начал усердно повторять про себя одну и ту же фразу: «Только не думать об этом. Только не думать об этом!» Он потонул в этом процессе настолько, что неожиданно раздавшийся голос монда его напугал. Телепат говорил очень медленно и монотонно. Однако, тем не менее, это был обычный голос обычного сенонца. Никаких примесей чего-то сверхъестественного и пугающего:

– Меня совершенно не интересует то, как в детстве ты украл у Дезайи колокольчик с её двери.

Он медленно наклонился, так что его голова зависла над столом, а его жуткое лицо, не имеющее на себе ни капли эмоции, сделалось совсем ужасным. Немного помолчав, он продолжил:

– Мы копнём поглубже, то, о чём ты пытаешься не думать. Бессмысленно прятать от меня свои мысли и воспоминания. Мне открыта твоя личность, Йимир, сын Талата.

Последние два слова дрожью пробежались по телу чародея. Если до этого мгновения у него ещё были сомнения, действительно ли монды умеют вычерпывать мысли из чужих голов, то теперь всё это в один миг подтвердилось, отчего сделалось непомерно жутко. Зактары постарались, чтобы создать давящую ауру, которая поможет ослабить леонический веригоз для того, чтобы монду было легче проникать в разум своей жертвы. Йимир уцепился за эту мысль и подумал, что сможет, если уж не победить свой страх, то хотя бы ослабить его. Монд попытался что-то сказать, но тот, кто сидел перед ним, перебил его, начав говорить. Говорить всё, что придёт ему в голову. И сейчас зентер со всей присущей для него беззаботностью сел поудобнее на своём месте, уставился в потолок, устремил свои мысли в своё прекрасное детство и стал рассказывать:

– Как ты уже сказал, мой отец Талат, а ещё у меня была мама Лоира, зачали дитя. Они тогда уже были талами, но вернулись на родину – в Зентерис, чтобы передать мне дар жизни. И вот, моя жизнь запущена, моё предназначение началось, и я вхожу в этот прекрасный мир, наполненный яркими красками магического соцветия. Я чувствовал, что был связан с ним. Но больше всего я ощущал именно зелёный поток. Это было моей сущностью. Он был постоянно привязан ко мне. Он словно вёл меня за руку, как за руку велики и мои родители, обучая меня зенте. Я помню: ещё не мог уверенно шагать своими ногами, постоянно спотыкался, но никогда не падал, потому что земля подхватывала меня. Это было моей отрадой. Что ни тарэн, то новое откровение. Новые приёмы земляной магии, новые имена и лица, новые знания. Как же я любил своих родителей, как же я любил всех зентеров – моих братьев и сестёр, как же я любил эту жизнь. Я бегал, резвился и ликовал. Родители всегда с умилением смотрели на меня. А потом, когда я стал чуть более смышлёным, папа и мама рассказали мне о других народах: о весёлых зактарах, о преданных октарах и, конечно же, о величественных финтарах, которых я так сильно хотел увидеть. В воздушном народе воплотилось всё, чего не было у нас, у зентеров. И поэтому я хотел всего раз увидеть этот дивный народ. А после этого мои родители рассказали мне о Кольене и роли кольера. Они также сказали, что мой отец был избран кольером. А потому они звали меня с собой, чтобы я рос во дворце посредника. Но я отказался. Мне были роднее просторы Зентериса, его мягкие пески и, конечно же, дружелюбные лица моих братьев и сестёр. А ещё я очень хотел повидаться с финтарами. Но знал, что по правилам Сенона для начала мне нужно покорить другие стихии. Это породило во мне стремление пройти путь талами. Но вот в урин берут только лишь после того, как исполнится 20 алватов. И мне пришлось ждать. Однако это ожидание не прошло даром, я продолжал развивать свой зенте, продолжал сращиваться с родной стихией, из-за чего она становилась для меня роднее, как и роднее каждый зентер, который жил в Зентерисе. Они были совершенными во всём. Добрые, отзывчивые, внимательные, гостеприимные. Я ведь много путешествовал по своей родине. И везде, в любом месте, где бы я ни встречал своих земляков, мы находили общий язык. И моя связь с ними настолько окрепла, что они стали неотъемлемой частью моей жизни. Я готов умереть за каждого из них. Но вот вместе с тем передо мной раскрывались грани личности других народов. Оказывается, октары очень замкнуты в себе, финтары слишком высокомерны, а зактары – воинственны. Да, вот последнее меня поразило сильнее всего. У нас нет войны, нет врагов, никто не приходит и не завоёвывает нас. Зачем нам быть готовыми сражаться и пользоваться своими стихиями для сражений? Не знаю, может, просто-напросто в магии огня нет ничего, кроме как нанесения вреда. Или, быть может, они боялись вторжения багряного воинства. Но вот почему-то я…

Рассказ Йимира был прерван сидящим перед ним мондом:

– Твои уловки были напрасны. Ведь пока ты изливал передо мной свою историю, полагая, что таким образом сможешь запутать меня, мой разум исследовал тебя вдоль и поперёк. Я не нашёл в тебе признаков одержимости ни саткаром, ни инакомыслием. Скорее всего, в тебе заложена какая-то сила, о которой ты сам не подозреваешь. Поэтому я отпускаю тебя. Однако, будь уверен, мой разум то и дело будет устремляться на тебя, чтобы взирать на твои помысли и оценивать их. А потому будь внимательнее, Йимир, сын Талата, как бы твоё стремление занять место своего отца не превратилось в одержимость, и ты не совершил преступление, от которого потом не спасёт никакое правило.

Поднявшись с места, монд покинул комнату. А Йимир сидел и предавался недоумению оттого, что этот телепат всё-таки вывернул наизнанку все его мысли. Он чувствовал себя из-за этого беззащитным. Теперь его мысли ему не принадлежат. В любой момент в них может вторгнуться какой-то посторонний сумасшедший и вызнать оттуда всё, что только заблагорассудится. Грозный голос зактара позвал его по имени, велев выходить из этого помещения и направляться к себе домой. Йимир так и сделал. Покинув это место, он вернулся домой, туда, где проживали Талат и Лоира. У него не было никакого желания продолжать обучаться огненной магии после всего, что с ним сотворили эти зактары. Он обнаружил в себе удивительные способности изгонять саткаров по одному только слову, а эти бесчувственные огненные маги, зацикленные только лишь на собственном величии, извратили это всё, приписали ему подлые мотивы, обвинили в одержимости и отправили к монду. Нет, он больше не хотел иметь ничего общего с этими дикарями. Пусть даже это означает, что ему не суждено стать талами, он больше не вернётся в этим земли, он больше не будет соприкасаться с этой огненной силой и с этими фанатиками. Это они все отступники, это их надо посадить перед мондом, чтобы он перебрал их мысли. Тогда бы всплыло, что половину Зактариса нужно будет посадить в темницу. Но, когда его пыл немного остыл, на ум сразу же пришли многие приятные моменты. Вечерние песнопения, прекрасные мясные блюда, его друг Алней и первый учитель Арволир. Это немного скрасило его воспоминания о Зактарисе, а потому, возвращаясь в Кольен, он планировал не сильно ругать этот народ. Под эти мысли он пересёк границу Закта’одага и собирался было применить финта, чтобы воспарить над землями магов огня, чтобы умчаться в Кольен, как вдруг услышал девичий голос:

– Вообще-то приёмы из других сфер магии на территории Зактариса запрещены.

Йимир огляделся, но не увидев никого, стал отвечать пустоте:

– Что? За этот алват правила успели ужесточиться? Вроде бы, когда я только пребывал сюда, запрещены были чары средней сложности и выше.

Голос послышался слева, совсем близко:

– Конечно, нет, я просто пошутила. Но ты собирался взлетать, так ведь?

– Ты права. Даже если меня кто-то и увидит, то мне уже всё равно. Пусть выгоняют из Зактариса. Я и сам собирался уйти из него.

Голос собеседницы послышался ещё ближе:

– Ну, тогда поздравляю. Какая магия будет следующей? Финта? Окта?

Йимир усмехнулся:

– Ты же вроде бы заметила, что я собирался взлетать.

– О, точно. Значит, ты уже финтар. Но, погоди, а как же ты?

– Не так быстро. Прежде чем я раскрою тебе все свои тайны, может, ты для начала покажешься?

Дрогнул синий поток эфира, и перед ним из невидимости вышла прелестная зентерка с длинными белыми волосами и карими глазами, сочетающими в себе цвета магии земли, воды и огня. Она была облачена в пышную мантию народов земли, а поверх них были одеты зактарские доспехи с наплечниками, что означало лишь одно – она огненную стихию сумела покорить, в отличие от него. Однако душа её осталась всё такой же доброй, как у всех зентеров-онтоханинов. И это его так пленило, что он долго стоял и смотрел на неё, как заворожённый, не в силах что-либо сказать. Повисшее молчание начало становить неловким, а потому девушка решила разорвать его: