Оказавшись вдали от зевак, Сименторий стал рассказывать Йимиру, о чём его расспрашивал псар, а также что он отвечал ему. Скрытня интересовал вопрос, как Сименторий смог понять, что в центре оврага лежал именно одержимый. Он пытался уверить сенонца в капюшоне, что просто угадал. Но тот ему не поверил, хотя и перешёл к другому вопросу, а именно: откуда он знал, как нужно действовать, чтобы изгнать саткара? Сименторий рассказал, что, живя ещё в Октарисе, он стал свидетелем того, как один из его народа был одержим. В тот миг он вместе со своими родителями находился на берегу, наслаждаясь приливами и отливами. И кто-то из октаров продемонстрировал Сименторию этот способ, так что он запомнил его навсегда. Однако возможности применить так и не подворачивалось. Теперь же он это сделал и гордился своим поступком, который спас чью-то жизнь. Псара это удовлетворило, однако разговор на этом не закончился, потому что получародей в маске стал упрекать его за безрассудство. Ведь саткар, выбравшийся из тела жертвы, мог сделать одержимым уже самого спасителя. Так что Сименторий мог бы занять место того зактара. Но потом псар всё же вернулся к вопросу, как Сименторий смог понять, что зактар, лежащий в самом центре оврага, был одержим. Октар настроился не выдавать своего друга, что это Йимир помог ему определить наличие саткара внутри. Но соглядатай не унимался. В ход пошли какие-то непонятные чары, которые делали его сознание более податливым, из-за чего появилось непреодолимое желание рассказать всё, как было. Эти чары просто взывали к его воспоминаниям, и октар не мог удержать свои мысли в голове. Рассказав, что именно Йимир определил одержимость зактара, Сименторий готовился к следующей порции вопросов. Однако случилось совершенно обратное – псар отозвал всю свою магию, и к Сименторию вернулось ощущение эфира и свобода движений. А тихий голос из-под капюшона сказал, что он может идти.

Когда пересказ событий закончился, Йимир призадумался и сказал, что это выглядит очень подозрительно. Скорее всего, чародеи кольера отпустили их только лишь для того, чтобы скрытно наблюдать за ними, а потому они вдвоём договорились больше не встревать ни в какие передряги.

Напрасным было такое решение. Потому что не успело пройти даже десяти хаворов, как Сименторий оказался в эпицентре очередного события, связанного с саткарами и одержимостью. Да вот только теперь всё было совершенно иначе.

В урине никто не знал об этом происшествии, а потому никто не стал относиться к октару-неудачнику ни лучше, ни хуже. И вот, в очередной вечер друзья возвращались после занятий в урине и по традиции обсуждали, насколько невыносимым был этот Бивол. Они вдвоём были самыми отстающими учениками, а потому не боялись, что кто-то услышит их разговоры, донесёт мастеру, а тот перестанет их обучать. Всё равно его методы обучения были спорны и, как следствие, совершенно недейственны. Но вдруг впереди начала нарастать кутерьма. Зактары суетились и сбегались к очередному месту событий. Сименторий с затаённой радостью сказал:

– Неужели опять одержимый? Если так, то я, как и в прошлый раз, без всяких разговоров, просто водой его оболью, и всё.

Йимир подтвердил:

– Кажется, да. Там саткар.

Его юного друга совершенно не интересовало, откуда у Йимира такая уверенность. Он лишь ускорил самого себя при помощи финта и устремился вперёд. Сын Талата попытался остановить его, чтобы он был осторожнее. Однако тот был настолько увлечён будущим триумфом, что не слышал или не хотел слышать своего друга. Чуть подотстав, Йимир тоже решил устремиться туда, но его отвлёк один из зактаров, который бежал на звуки шума. Это оказался Алней. Он был в этом месте по своим делам, а теперь, как и все, бежит к месту происшествий. Йимир немного замедлился, чтобы бежать наравне со своим другом, и принялся обсуждать всё, что происходит в Зактарисе. Алней сетовал на то, что в последнее время слишком часто в разных местах Закта’одага всплывают сообщения об обнаружении очередного одержимого. Зактар с уверенностью заявил, что это может значить лишь одно – по главному городу Зактариса гуляют рукописи Санума. Йимир ужаснулся этому, ведь с самого детства он слышал об ужасах, которые творят эти рукописи с сенонцами, которые были порабощены ересью отступника. Алней поддерживал все эти опасения. Несмотря на то, что он обладает знаниями сопна, было видно, что он не позволяет этой силе сделать себя одержимым. А Йимир не стал рассказывать ему о том, что начал ни с того ни с сего чувствовать саткаров. А не то его друг подумает ещё, что Йимир стал одержимым. Пока они так неспеша приближались к тому месту, которое вызвало большой интерес у всех зактаров, суета начала перерастать именно в панику. Впереди творилось что-то жуткое, и Йимир, понимая, что это всё как-то связано с саткаром, начал сильно беспокоиться, ведь впереди-то его друг Сим. Алней немного насторожился и предложил не соваться туда. Йимир же, наоборот, кинулся туда со всех сил. А, когда добрался до места, то увидел своего друга октара, который был одержим саткаром. Находясь под властью пламенного существа, сенонец сильно преобразился: его мышечная масса возросла, однако эластичный костюм октаров не порвался от этого; кожа его стала красной; вместо волос – огненный факел; на ногах и руках – когти вместо ногтей; глаза чёрные, а на месте зрачков – пламенная сфера. Рогов, хвоста и крыльев не было видно. Одержимый пребывал в некоем исступлении. Он, используя закта – именно закта, а не сопна, - опалял всю округу. Все огненные чародеи проявляли осторожность и старались держаться от него подальше, но бежать не пытались, потому что были настроены дать ему отпор. Йимир же хотел повторить подвиг Симентория, свершённый им несколько хаворов назад, а потому безо всякой подготовки ринулся в нападение, готовя к использованию все знания окта, которые он успел впитать, пока обучался в окта’урине. Саткар тут же глянул на него и заговорил свои грубым низким басом:

– Йимир, друг мой, даже не пытайся остановить меня. Ты понятия не имеешь, на что я способен. И я не имел этого понятия. Но теперь, когда саткар во мне, мои силы раскрылись, и я…

Сын кольера не стал дослушивать то, что пыталось ему внушить огненное существо, а тут же направил на него мощный поток окта. Но будущий талами ощутил, что противника там уже не было. Саткар переместился ему за спину. Йимир тут же среагировал и устремил водный поток туда, где оказался одержимый. Но тот вновь исчез и появился совсем уже близко позади. Йимир почувствовал мощный удар в спину. Однако это было, скорее не нападение, а провокация. Финта отшвырнул сенонца от себя, но, пользуясь тем же финта, Йимир остановился, перевернулся и остался витать в воздухе. Враг рассмеялся и сказал:

– Ты бы знал, на что способен твой друг. Да я в его теле могу разворотить этот мир!

– Сначала, - усиленный магией голос Йимира перекрикивал бас саткара, - Тебе придётся разворотить меня!

И он, презрев все ограничения правил, ринулся в атаку на саткара. Саткар, хохоча, ринулся ему наперекор. Завязалось магическое сражение. Йимир никогда ни с кем не боролся. Но сейчас он позволил духу Хахора и зарождающейся сущности зактара взять над ним верх. Он отдался этому порыву, и тело само начало делать то, что нужно для победы. Но этого оказалось очень мало. Саткар ведь тоже налетал и сражался. Но вместе с этим он применял различные уловки. Он смотрел на ситуацию сверху вниз, видел слабые места своего противника и старался поражать в них. Йимир со всем своим стремлением сражаться и положить конец существованию этого саткара как будто бы топтался на месте, как будто бы просто не даёт врагу нанести поражение. А кто будет сражаться лишь ради сражения? Йимир хотел именно победить. А потому искал решение. Но найти ему не дали псары, которые прибыли на место сражения и вмешались в поединок. Парочка магических приёмов – и враг обездвижен. Йимир, поняв, что бой окончен, принялся усмирять свою взбудораженную сущность. Однако та не хотела отступать. Зактар внутри и дух дарга тьмы снаружи продолжали держать его в своих оковах, не позволяя Йимиру стать снова самим собой, добродушным зентером, чего он так боялся лишиться. И пока Йимир боролся с самим собой, псары продолжали делать попытки усмирить саткара. Несмотря на сдерживающие чары, огненная тварь сопротивлялась и даже прорывалась. Некоторые чары ломались, но соглядатаи кольера накладывали новые. Старые опять ломались, новые опять накладывались. И таким образом шёл замкнутый круг. Время продолжало идти, но ничего не менялось. Йимир, пытаясь бороться с самим собой и с Хахором, глянул на одержимого и понял, что видит больше, чем раньше. Помимо октара он отчётливо видел и саткара. Точнее, нет, это был не саткар. В его друга вселился на тот коротышка, которого он извлёк в прошлый раз, но какой-то огненный дух. И этот дух сделал его не одержимым, а именно саткаром. Сименторий превращался в пламенное отродье Хора. Но вместе с этим пришло и другое понимание. Йимир отчётливо понимал, что способен повелевать этим огненным духом. Ему не нужно было практики в этом деле. Он просто знал, что нужно делать, и всё. А потому, вытянув руку и выставив указательный палец на Симентория, он направил всю свою силу на него. Но это были не закта, не окта, не финта и не зенте, а какая-то другая сила, непонятная, но не чужая. Она как будто бы жила в нём всегда, а он просто не подозревал об этом. И вот теперь настала пора её применить. Почуяв, как эта сила касается его души, саткар перестал сопротивляться псарам, позволив им окружить себя сдерживающими чарами, с трепетом на лице глянул в сторону Йимира и прорычал:

– Господин, за что? Пощади!

Но Йимир перебил его властным голосом, усиленным теперь не магической силой, а какой-то другой силой. Даже нет, какой-то другой сущностью:

– Воленгон, изыди!

Тело октара скрутила судорога, он весь скорчился в мучениях, а после также извиваясь и ревя на всю округу, из его тела вышло огненное нематериальное существо. Издав предсмертный пронзительный визг, оно истлело. А на земле в этот миг лежал обычный Сименторий. Живой, но без сознания. А Йимир чувствовал, как сущность зактара и дух Хахора медленно отступают, как будто бы сделав своё дело, так что теперь Йимир был самим собой.

Что это могло всё означать, не знает никто. Однако после этих событий жизнь сына кольера перестала быть прежней. Псары хлопотали над октаром и совершенно никакого внимания не обращали на Йимира, чего нельзя было сказать о зактарах. Жизнь какого-то там юного водного чародея их совсем не волновала, когда как Йимир, который одним только словом изгнал огненного духа, вызывал, нет, не восхищение с ликованием, а неприятное волнение. Явились талами и принялись задавать вопросы. Но только обычно вопросы направлены на то, чтобы уточнять какое-то понимание или раскрывать то, что не было явным. А эти ничего не выявляли. Они даже на вопросы не были похожи. Талами при помощи них выражали свою позицию. И они были уверены, что Йимир – дарур. Потому что, во-первых, знал саткара по имени, во-вторых, изгнал его с помощью слова, а не силы, в-третьих, сам саткар назвал его хозяином, ну и до кучи, в-четвёртых, изменение тона его голоса показывало приверженность к пятой стихии. Талами явно были настроены взять под стражу их спасителя. Псары попытались вмешаться. Оно и понятно – они подчинены кольеру, а Йимир – сын кольера. Да ещё, если верить пророчеству, его наследник, то есть, по сути, их руководитель. Но стражи Зактариса не уступали им, аргументируя это тем, что кольер – посредник, а не владыка, что значит лишь одно – ни он, ни его псары не могут требовать от зактаров чего-либо. Йимир будет взят под стражу, и это не обсуждалось. Псары отступили. А Йимиру ничего не оставалось, кроме как пойти с ними. Все попытки хоть как-то воззвать к их совести и убедить в том, что он их всех спас, не увенчались успехом. Воинственные огненные чародеи настроились во что бы то ни стало исполнить свой приговор над потенциальным даруром. Йимир понимал, что, скорее всего, он будет допрошен самим мондом.