Неис и его сик’хайи достаточно быстро продвигались по своей местности. Здесь не на что было смотреть и нечего опасаться – открытое ровное пространство, насколько может видеть глаз, а потому о приближении врага будет известно задолго до того, как произойдёт непосредственное столкновение с ним. Им нужно было только внимательнее смотреть под ноги, чтобы не наступить на пентаграмму и не дать о себе знать саткарам, которые сидят где-нибудь на другой стороне планеты. Но эта местность была чиста и от любых следов саткаров. Соседние кристаллы реконгеации энергии леднорала стремились оказаться за спиной, а тот, к которому они надвигаются, ещё не был видим даже на горизонте. Но сик’хайи не были огорчены этим, потому что увлечены разговорами друг с другом. Кто-то просто ругал саткаров или общался на тему бытовых проблем. Остальные вспоминали и обсуждали тактики борьбы с разными саткарами. Один пытался подражать Неису: сделался сумрачным и ни с кем не беседовал. Он даже двигался рядом с ним, как бы стоя во главе всего отряда. Бессмертный несколько дней наблюдал за ним и видел, что тот даже представляет себя одним из нас. Конечно, его знаний было недостаточно для того, чтобы облачиться в нашу сущность. А потому даже его представления были неверными. Но, что было самым главным, таким образом он впустую растрачивает своё время. И Неис заговорил с ним:

– Ты не войдёшь в разорад.

Ликшин немного растерялся оттого, что разорад прочитал его мысли, и оттого, что вердикт был столь однозначен. Перебрав в своей голове целый каскад мыслей, он всё-таки сказал:

– А почему?

– Потому что ты хочешь жить, а ещё потому что тебе есть что терять.

– Что это значит?

– Чтобы стать одним из нас, нужно умереть. Смерть очистит твою душу от грехов и подготовит её к совершенному существованию, которое даёт наша сила. Но ты готов умереть? Ты готов взять свой кинжал и вонзить в своё сердце? Поднимается ли у тебя рука на самого себя? Хватит ли духу оборвать собственную жизнь? Ты идёшь в этот бой и не думаешь о том, что тебя могут ранить или даже убить. Нет. Ты думаешь не об этом, а о том, как ты будешь разить врага и отнимать его жизнь. Ты будешь убивать других, а сам будешь продолжать жить. Ты держишься за свою душу. Ты даже не готов и одного мгновения не существовать, ведь согласись, осознание того, что ты закроешь глаза и перестанешь существовать, угнетает и сводит с ума. Ты не уснёшь, не переместишься в другой мир, не обретёшь другое существование. Ты исчезнешь. Ты даже не осознаешь, что тебя нет. Весь мир будет продолжать существовать, все вокруг будут продолжать жить и заниматься своими делами. Но уже без тебя. А ты ведь веришь, что богов не существует. Поэтому нет Ашиса и Сь, которые ждут тебя по ту сторону и могут вернуть тебя обратно в этот мир. Тебе есть что терять. Именно такие будут бороться до последнего, именно такие одерживают победу. Именно таким нет места в нашем воинстве. Ты приложишь все усилия к тому, чтобы победить и не оказаться побеждённым. Ты сделаешь всё, чтобы не умереть. А мы ждём только лишь того, кто умрёт, - чуть помолчав, Неис заключил, - Возвращайся к своим и наслаждайся жизнью.

Юный сик’хай именно так и поступил.

Путь Калистис пролегал через гористую местность. Холмы здесь были выше и круче тех, которые встречались им на пути сюда. И всё же ни один из них не приблизился по своей высоте к Гундушу – человеко-ящеры заселили большую высоту сразу, как только поселились тут. В этих регионах сик’хайи никогда не обитали, хоть всегда и присматривались к этим местам, надумывая заселить их как-нибудь потом. Но этого самого «потом» так и не случилось. Здесь было пустынно, так что даже саткары не бродили по этим местам. Народ, следовавший за бессмертной, сразу же начал обсуждать эту местность. Только лишь одна Клиша не участвовала в их беседах, потому что всё ещё продолжала беспокоиться о своём друге. Изредка она заговаривала с предводительницей. Но мы были плохими собеседниками для них. А потому их беседа быстро завершалась.

Тем временем горы поворачивали обратно, забирая на восток, а местность превращалась в холмы, на которых уже можно было повстречать врагов, о чём все остальные были тут же оповещены. Зеленокожие воодушевились и пришли в боевую готовность. КРЭЛ уже был близко. А потому вскоре им придётся вступить в открытый бой. Кто-то из ящеров предложил выслать вперёд разведчика, чтобы он высматривал врага и мог предупредить о нём заранее. Даже если он и будет замечен, то быстро вернётся и расскажет. На что Калистис ответила:

– Это плохая идея. Саткары, заметив его издалека, используют пентаграмму и нагонят в один миг. А вы помните наказание Залдуониса: нападать на них, только если вы уверены в собственной победе, используя численный перевес.

Всё тот же указал на Клишу и сказал:

– Но ведь у неё получилось подобраться к противнику незаметно, чтобы прыгнуть в его портал.

– И ей повезло. Мы же полагаться на случай не станем. Конечно, я вам препятствовать не буду, если вы решите действовать так, как задумали. Но раз уж вы идёте за мной, я настаиваю на том, чтобы не рисковать.

Этих слов было достаточно для того, чтобы сик’хайи поняли: это была не очень хорошая затея.

Калистис знала, что она делает, ведь даже без разведчика её подопечные могли узнать о приближении саткаров, потому что холмы с каждым шагом всё больше превращались в равнины, так что видимость улучшалась. Впереди на севере далеко уже виднелось скопление саткаров. Но небольшие группы прогуливались по этой местности и, конечно же, заметили, как по их территории бодро шагает воинство слабых сик’хайев. Заметили и, конечно же, попытались напасть. Разорад предупредила, чтобы рептилии приготовились. В тот же миг по народу прокатилась волна недоумения: «К чему готовиться?», однако к совету всё же прислушались. А потому, как только из пентаграмм повылезали миги, ражгары и четверо раждалодов, никто врасплох взят не был. Как и в случае и Голестисом, сик’хайи поддались боевому духу и трепету перед жуткими чурами, а потому в один миг позабыли всё то, что они только недавно обсуждали и чему даже пытались практиковаться. Кто тягался с ражгарами, кто разбирался с мигами и последствиями одержимости. Но никто не брался за чародеев. А те, разогревшись на своих слабых магических приёмах, перешли к более сложным эффектам. Так что сик’хайям стало гораздо тяжелее. Но всё же победа постепенно досталась зеленокожим, ведь их было больше. Одержимые освобождены, раненные принялись восстанавливаться, а потому было принято решение остановить шествие и отдохнуть. Бессмертная, конечно же, начала рассказывать, в чём была их ошибка. И все были согласны, что, и в самом деле, они позволили своим чувствам помешать их здравомыслию. Завершив наставления, Калистис сказала:

– Не расслабляйтесь сильно. Я вижу, что не успеет последняя рана затянуться, как мы испытаем на себе ещё одного нападение. Только помните обо всех уроках Залдуониса, когда будете биться с саткарами в этот раз.

Сик’хайи, пребывая в изумлении от того, что мы умеем предсказывать будущее, лишь утвердительно закивали ей в ответ.

Часть 10

Предупреждение исполнилось в точности до мелочей. Только лишь последний тяжелораненный сик’хай закончил залечивать раны и приготовился к вторжению саткаров, как это сразу же и случилось. Открылась одна пентаграмма, однако из неё стало вылезать такое количество врагов, что могло показаться, будто бы они переносятся с того места, где образовали сборище. И всё же в конечном итоге их оказалось вдвое меньше, чем сик’хайев. Ящеры, настроившись сделать советам Залдуониса, ожидали, когда враги первыми начнут наступление. Так оно и было – миги и ражгары стремительно двинулись в нападение. Зеленокожие не давали себя обманывать. Хоть из-за звериный прыти огненные большие противники вырвались вперёд, всё же, как и говорил бессмертный саткар, коротышки сделали рывки и, преодолев больше расстояние, попытались сделать оппонентов одержимыми. Но, следуя нашим указаниям, сик’хайи не понесли никаких потерь. Ни один не был сделан одержимым. Ловкость хвостатых воителей позволяла им вовремя уходить с траектории движения мелких проклятых. Когда миги падали, их тут же пронзали клинки, так что те истошно визжали, тлели и погибали в агонии, как и огненные духи, которые были заключены в их телах. Чешуйчатые убедились, что наши советы действенные, а потому настроились и дальше следовать им. А сейчас им нужно было увернуться от когтей ражгаров и устремиться к раждалодам. Однако здесь они столкнулись с проблемой – с помощью ловкости пропустив диких саткаров к себе за спину, сик’хайи стали искать глазами саткарского чародея, даже не замечая, что над их головами не витает его магия. Однако заместо этого они увидели другую жуткую картину. Оказалось, что не все саткары помчались в бой. Приблизительно половина сейчас были заняты тем, что составляли аздуна. Это было жутким зрелищем: ражгары и миги толпились на одном месте, постепенно превращаясь из груды отдельных существ в одно исполинское. Но продолжать ужасаться этим зрелищем им не дали ражгары, с которыми они должны были разобраться. Ведь, разорвав расстояние, краснокожие принялись швыряться огненной магией. Когда парочка зерталамутцев получила ожоги, они все окончательно оторвались от созерцания рождения громадины и принялись гоняться за тем, кто не стал соединяться. Несмотря на то, что на четвереньках они передвигались очень даже бодро, всё же рептилии оказались более приспособленными к этому, а потому нагоняли их и терзали своими клинками. Саткары пытались не давать свои врагам нагнать себя, однако у них это не получалось. Сколько бы ни пытались они вилять, бегать и уворачиваться, ничто не помогало. Уйти от когтистых лап они уже не могли. Кто-то попытался даже отступать, убегая прочь, но их, в конце концов, настигали, а после убивали.

Аздун знаменовал своё окончательное рождение громогласным гулом. И сик’хайи впали в ступор от этого. Три выживших ражгара вскарабкались на исполина и стали добавлять в его бессвязные стоны ещё и свои рычащие смешки. Саткар, состоящий из саткаров, выглядел нелепо и нерасторопно. По всей видимости, для его создания требовалось больше материла, нежели пять десятков. Но всё же это производило неизгладимое впечатление. Зеленокожие воители долго пялились на него, пытаясь уместить в голове всю жуть, какую это существо из себя представляло. Калистис прервала этот затянувшийся процесс: