— Habe ich dich erschreckt? [3] — спросила Далия почти шепотом, как будто сорвала горло. Один глаз у нее немного косил, словно смотрел Ане за плечо.

— Прости, не понимаю, — ответила ей Аня. — Да мне и не нужно, Далия! Но все равно спасибо. Это было… — Она тоже поводила руками над рунами. — Очень жутко!

Конечно, ее разыграли, что же еще! Аня начала безудержно смеяться. Далия, кисло улыбнувшись, сгребла все камешки в черный бархатный мешочек и поднялась на ноги. Переживая, что обидела ее, Аня потянулась к ней:

— Прости! Далия, я не хотела…

Но тут прозвенел обеденный колокол. Девочки, похватав корзины, побежали на звук, и Аня осталась одна посреди опустевшего сада. Где-то в ветвях коротко крикнул и взмыл в вышину невидимый ворон. С тихим стуком посыпались в траву переспевшие сочные яблоки.

1. Он уехал (нем.).

2. Это Далия… Она говорит с рунами (нем.).

3. Я тебя напугала? (нем.)

3. Я тебя напугала? (нем.)

2. Это Далия… Она говорит с рунами (нем.).

1. Он уехал (нем.).

Борух

«Пуля массой тридцать граммов, летящая горизонтально со скоростью триста метров в секунду…»

Борух мог высчитать, за сколько секунд пуля из задачника по физике клюнет его в спину. С такой скоростью никто не бегает — вот как быстро. Если часто решать задачки про пули, которые дает на уроках Эберхард, можно в конце концов сообразить, что лучше вообще не стрелять.

Он бежал, запинаясь о кочки, путаясь в сухой траве, распугивая луговых птиц и лягушек. Ветер бил в лицо, вышибал из глаз слезы. Несколько раз Борух падал, попав ногой в нору, но тут же вскакивал, весь в грязи и налипших травинках, и бежал дальше. Казалось, что дети, вся стая во главе с Эберхардом-вожаком, преследуют его. Борух боялся обернуться и увидеть, насколько они близко. За спиной гремело, и он петлял как заяц, пригибая голову. Он бы хотел бежать еще быстрее — страх сидел у него на загривке, холодил между лопаток. Страх быть убитым. Страх убить. Но словно невидимая плотная ткань натянулась между замком и спасительным лесом — Борух не мог продавить ее и вырваться на свободу.

Так иногда бывает во сне. Ты бежишь, не чуя под собой земли, а ноги едва слушаются, будто к каждой привязали пушечное ядро. Ты еле движешься, а смерть — быстрая, неумолимая, страшная — настигает, и никак от нее не уйти. И не проснуться. Все, что происходило с Борухом в последние годы, напоминало этот безвыходный липкий сон.

Нога провалилась по колено в яму. Борух подтянулся, выкарабкался, лег животом на землю. В боку кололо, легкие горели огнем — он больше не мог бежать. Прямо под носом тянулась дорожка из камней. Камни были выложены аккуратно, один к другому, и напоминали крест в круге.

Борух поднялся и все-таки оглянулся: трава и низкий кустарник, скалы и замок вдали. Никаких признаков погони. Тишина стояла оглушающая. Лес оказался совсем близко, но даже он был молчаливым и мрачным. Северный ветер гулял над пустошью, раздувая туман. Борух осмотрелся кругом: выложенные камешками кресты тянулись в обе стороны и вперед, почти достигая леса. Он пошел по этому странному полю, стараясь не думать о том, на что это похоже. Не читать имена на крупных камнях в изголовьях. Но чем дальше от замка, тем меньше было травы, новее камни. В последнем ряду, уже на самой опушке леса, лежал Гуго. На камне так и было написано — Hugo.

Борух замер у камня и смотрел на него, не в силах сдвинуться с места. Будто рука Гуго вырвалась из-под земли и схватила его за ногу — холод поднимался от могилы и полз по щиколоткам вверх. Колени вздрогнули — Борух упал, больно стукнувшись ими о камень, и заревел. От боли, от ужаса, от всего сразу. От судьбы, которая набрасывалась на него и терзала, отрывая по кускам — родной дом, дедушку Арона, Ривку, папу и маму, страну, свободу. Наконец — даже имя и речь. Остался только он сам — на слабых ногах, со скрученным от страха животом и заячьим сердцем. Пока живой — но рядом с Гуго еще было место.

Отерев лицо, Борух поднялся и снова побежал, тяжело и устало перебирая ногами. Лес сомкнулся за его спиной, но Борух не останавливался. Вскоре он перешел на шаг, но все равно брел, выбирая знакомые тропинки. Он шел к реке, как и хотел. Вот показались приметные камни, что стояли торчком. На одном из них, словно лесной стражник, сидел ворон. Вода, должно быть, уже ледяная, думал Борух, проходя между камнями. Но даже если так, шансов все равно больше, чем если он вернется.

Лес впереди стал редеть, и вскоре Борух вышел на пустошь. Гуго лежал в земле под своим камнем у самых ног Боруха. Вдалеке, за пеленой мелкого дождя, виднелись башни замка. Выругавшись самым страшным дедушкиным ругательством, Борух вернулся в лес. Снова пробежал трусцой по знакомым тропинкам, выскочил к камням. Ворон все еще был тут — чистил перья на самом высоком камне. Борух пробежал мимо — задержав дыхание, не оборачиваясь, вниз со склона, прямо к реке.