Вот только по штату — поступало на склад почти всегда чётко по спискам. Да только у нас тут полноценные исследования, что значительно усложнило процессы. Нам, троим здешним алхимикам, нужно было всего да побольше, если мы хотели продвигаться в изучении региональных рецептов дальше. Причём половина из наименований доставить с юга было невозможно — там их просто нет.

Благо, два Мастера Алхимии, которые тут работали, своё дело знали от и до — они даже приучили часть патрульных отрядов к тому, чтобы они по возвращению собирали им образцы! Рыцарей — и научили на базовом уровне разбираться в травках под ногами! А те только и рады, ведь возможность оставлять личные заказы у Мастеров даже на гражданке было делом дорогим, а тут такой шанс.

А то, что нужно конкретно для личных работ — заказывалось из Тюра, а это возможно только с наценкой. Полтора, а то и два раза дороже. Именно поэтому логистов мы любили да уважали — они просто спасали нас, работая вне обязательств. Да, за деньги, но ведь могли и отказать, либо вовсе требовать цены на грани приличного.

Но и работы — побольше. Люди приходили. Уставшие, с пренебрежением ко всякой цивильной этике, но с живым интересом к тому, кто может сварить нечто действенное из… ну, скажем так, «того, что есть под рукой». Заказы были — и сложные, и личные, и бытовые. Кто-то просил простейшую мазь для спины, кто-то хотел мои Брикеты (а их производство я провёл через армейское финансирование!), кто-то приносил что-то в мешке, спрашивая: «из этого можно сварить нечто бодрящее?».

Последнее скорее моим старшим товарищам, но начавшие появляться у меня знакомые приходили и ко мне.

И мы варили. На совесть.

У меня была база. Всё, что я знал, что собрал за годы обучения, за месяцы практики, за бессонные ночи с Готфридом, в тылу и академии — всё теперь пригодилось. И делились мы знаниями между собой неожиданно открыто. Тут, я признаю, даже немного отстал от них в уровне подготовки — Мастера, всё же. Мастера, которые имели в себе ту самую искру, желание изучения своей науки.

Но оно и к лучшему — ибо создавало возможность для дальнейшего роста.

Я занял должность первого помощника главного алхимика.

Встреча с коллегами прошла… довольно странно… Не знаю — может, воображал себе нечто вроде приёма, наставлений, каких-то вводных слов… Но всё произошло как-то между делом. Меня просто провели внутрь, вглубь мастерской на передовой базе, показали, где моё место, и оставили стоять в главном помещении.

Место, в котором я оказался, было похоже на то, где работали мы с Готфридом, когда излишне погружались в алхимию. Если коротко: тщательно замаскированный, отсортированный хаос.

Широкое помещение с низким потолком, с тяжёлым воздухом — словно бы вязким, как мёд, но пахнущим не сладостью, а смесью металла, трав, гари, эфиров и чего-то отдалённо похожего на магическую кровь — и с этим дорогим ингредиентом мне доводилось работать. Потолок был в сизой дымке: где от пара, где от алхимического тумана, где от, похоже давно забытого взрыва, до сих пор ощущается в щелях кладки.

Не уверен насколько такая атмосфера безопасна для здоровья…

Каменные стены были исписаны мелом, закопчены, местами укреплены зачарованными металлическими пластинами — как от взрывов, так и для подавления побочных выбросов при работе с мощными составами, вестимо. К таким я себя ещё не допускал.

В углах — артефактные якоря, замыкающие линии безопасности. Местные Мастера не поскупились на личный защитный барьер.

Рабочие зоны делились на две части: вдоль стен располагались верстаки, лабораторные стойки, вытяжки, сушилки, грубые каменные плиты, на которых измельчали минералы, и зачарованные печи — некоторые гудели, другие мерно светились изнутри. Центр помещения занимал тяжёлый длинный высокий стол без стульев, заваленный бумагами и окружённый старыми тележками с реагентами. Тут же были полки, на которых стояли стеклянные тары с осадками, бочонки и бутылки без маркировки.

Порядок тут был, но исключительно в головах тех, кто здесь работал — такое я опознавал по личному опыту.

Освещалось всё слабым синим светом от манакристаллов — у каждого стола свой. Роскошно живём, чего уж там.

Первым, кто на меня обратил внимание, был… видимо, сам старший алхимик.

— Ага, привели наконец, — пробормотал мужчина в летах у установки, не поворачиваясь. Громоздкая железяка, вокруг которой он бегал, потрескивала, дымила, и пахла как-то тревожно: смесь ржавчины, палёных трав и чего-то сладковатого, вызывающее в магическом фоне неприятную дрожь. Опасную, я бы даже сказал, — Сколько там тебе лет было? Двенадцать? Тринадцать?

— Пятнадцать, Мастер.

— Угу, — кивнул он, явно вообще не вдумываясь в ответ. Наклонился, что-то подкрутил, обжёг себе пальцы, выругался, облизал, как будто так и надо.

Он выглядел, мягко говоря, нестандартно. Никакого халата, только прожжённый фартук, под которым — простая рубаха. На голове — крупная залысина, по краям облепленная спутанными клочками серовато-коричневых волос. А глаза… Глаза были как у Готфрида в самые его бессонные ночи. Только без его… мягкости, что ли…?