Плотная чёрно-красная масса, которую я храню в герметичных контейнерах из керамики.

При нанесении на любую пористую поверхность (камень, дерево, кость), смесь вступает в реакцию с кислородом, создавая стабильное, самоподдерживающееся тление с высокой температурой. По сути — алхимический эквивалент открытого огня, который горит даже в ветер и на снегу.

Пока что оно на этапе проверки, но военный патент уже оформлен, а первые партии розданы как раз отрядам разведки. Стоит он не так уж и дорого, если не использовать массово.

«Жаровую пасть» можно, собственно, «накормить» и обычным топливом, как это сделали мы, — и он разгорится ярче, но и сам по себе состав при начале реакции греет.

Инструкция проста: открываешь контейнер, выкладываешь щепотку-другую, допустим, на плоский камень и активируешь — снопа искр достаточно.

Смесь после «вспыхивает» в течение 3–5 секунд и начинает тихо, красно тлеть — как угли в жаровне, но не столь ярко. Держит же тепло до трёх часов на одной порции.

Я вижу в разработке огромный потенциал. Жаль только, что военный патент (ибо я на службе) слегка ограничивает мои права по отношению к изобретению до окончания боевых действий, но и так он обещает окупить себя.

Да даже не так — уже сейчас, лично для меня, оно себя полностью окупает! Тёплый костёр после марш броска по склону горы был нам необходим абсолютно точно.

Я, кстати, знал, что наш отряд не один, поэтому слишком сильно не нервничал. Где-то в трёх-четырёх сотнях метров выше по склону я смутно улавливал сигнатуру одной из разведгрупп. Слабый, еле заметный след маны, который выдавал их. Просто усталость, полагаю: длительное поддержание скрыта — самая сложная часть навыка.

Ещё дальше, чуть в стороне, пряталась вторая команда — они уже получше: я едва мог их почувствовать.

Скорее всего и Зигвольт со своими шли поблизости. Мои сокомандники не знали, что они подстраховывают нас, но я этот момент уже отметил: появлялись их ауры несколько раз на краю восприятия…

— Наша смена, — со вздохом, перебив мои размышления, произнёс Хёгни.

— Уже.? — вяло пробормотала Лира.

Впрочем, мотнув головой, она взбодрилась.

— Да, вставайте…

* * *

Наш лидер сидел на корточках у костра, грея огрубевшие до деревянности руки, которые, что давно привыкли к холоду. Лира, кутаясь в толстый шарф и перебирая рукописную карту, изредка бросала взгляды на него, но пока что уточнять направление дальнейших шагов не спешила. Я молчал, пытаясь не думать о сырой влаге, медленно впитывающейся в подкладку сапог. Неприятненько…

У костра, чуть в отдалении от нас, на плоском выступе у стены пещеры устроились остальные трое члена отряда. Свет «Жаровой пасти» ложился на них неровным светом, оттеняя своды застывшими силуэтами. Тратить энергию на движение не было желания ни у кого.

Эрик «Камнегрыз», тяжеловес и импровизированный подрывник, сидел, согнув колени и обняв себя руками, словно пытаясь сжать в комок всю свою немалую тушу. Так теплее — а он был опытным мужиком. Три слоя защиты головы: шарф, тяжёлая шапка и маска валялись рядом, а свет пламени отливал бронзу в рыжеватых волосах на голове и густой бороде.

Из него не выдавишь и пары слов, пока не напьётся чая — со слов его подруги, Сель, это привычка с тех времён, когда он служил магом-шахтёром на северных рудниках. Точно так же, как мы с Лирхером когда-то варили зелья для работы с камнем — так и Эрик работал с магией «взрыва камня», будучи незаменимым в шахтах. Такие люди и обосновывали невероятное количество, как для средневековья, руды и металла во всех сферах Королевства и Империи.

В итоге, как я понял, вербовщики короны предложили условия получше.

Его руки, исписанные ожогами, мелкими шрамами и остатками алхимической пыли, казались каменными. Взгляд же блуждал где-то в глубине огня.

Сель, напротив, шевелилась постоянно. Невысокая, угловатая, с острыми чертами лица, она всё никак не могла устроиться поудобнее. Сейчас же сидела почти боком к огню, снимая и снова натягивая перчатки, проверяя ремешки на коленях и обмотки на запястьях. То ли предвкушала выход, то ли нервничала из-за него. Тёмные короткие волосы, почти такие же, как и у Хёгни, торчали из-под капюшона.

Она отвечала за наблюдение, подстраховку, беглый бой — мобильный скоростной боец, в общем, предпочитающий посоху одноручный меч.

Её взгляд не задерживался на нас — только скользил по пещере, затем вверх, к потолку, где мог быть потенциальный лаз. Паранойя, — после потери предыдущего отряда, — это про неё. Благо, ей хватало воли контролировать себя. А иначе Хёгни взрывную печать на таймере к нам не допустила бы.

Последним был Фрюнн Хеймрик, или, как мы его называли между собой, Стрелок. Старше нас Лирой на два года. Боец дальнего боя, но с армейской подготовкой. Он, как и все мужчины его семьи, прошёл через рыцарское училище, что видно по манере держаться: спина прямая, подбородок чуть приподнят, лицо сосредоточенное. Да только нашёл себя парень в луке.И был в стрельбе очень даже неплох.