Он сидел ближе к Сель, держа на коленях изогнутый, крайне тугой костяной лук. Сила, необходимая для его натяжения была по-настоящему впечатляющей: мне он не поддавался даже под активным усилением.

В отличие от Эрика, он не смотрел в огонь, а время от времени переводил взгляд на Лиру, затем — на Хёгни. В нём было что-то… ну, от щенка: преданность, нетерпение, и лёгкая, почти детская тревожность перед тем, что ждёт нас в сегодняшнем броске.

Тело ощущалось… не как единое целое, а как набор плохо сшитых деталей. Суставы двигались с трудом, как будто их смазка замёрзла, и каждый шаг сопровождался ощущением тугого, скрипучего сопротивления. Мышцы — не болели даже, а словно ныли от бессилия. В теле вообще не оставалось лишней энергии, и даже поворот головы требовал сознательно приложенных усилий.

Быстрый подъём по склону днём выматывал даже… по факту сверхлюдей, ибо простого пассивного усиления не хватало для ощутимого облегчения задачи. А применять активное, светя присутствием на сотни метров — дураков не было. Уж точно не на разведке.

Костёр потрескивал слабо, будто устав от собственной попытки дать нам тепло. Свет «Жаровой пасти» был хорош — не дымил, не требовал подбрасывать дров, не вызывал лишнего внимания. Но всё же оставался всего лишь заменой открытого пламени. Тёплый, тепло — но не настоящий. Сейчас энергия реакции истаивала, с каждой минутой становясь слабее и холоднее.

Хёгни поднялся первым. Его суставы хрустнули, а движение не выглядело настолько же преисполненным энергии, как в начале пути. Я, вставая следующим, непроизвольно отметил: даже он, при своей подготовке, не выходит из ночного привала с лёгкостью. Сегодня явно будет тяжело.

Мои тренировки с нейтрализующими камнями давали «хитрить», используя рывками активное усиление без того, чтобы нарушать сокрытие, поэтому мне в плане сбора сил на то, чтобы… просто встать — было проще.

Секрет был в том, чтобы малость отпустить ауру — самый край на пару процентов, и в этом «отрывке» проводить все манипуляции. Что-то большее, чем ставший почти частью привычного быта, как рука или дыхание, телекинез — мне недоступно. Но это пока.

Подозреваю, что такой вот «трюк» — первый шаг для того, чтобы подделывать свою ауру, как лучший пользователь этого навыка, Фрирен. Но пока что мне не хватало контроля для удержания ауры в серединном положении хоть сколько-то минут: либо полностью скрытая, либо светит на полную.

— Встаём, ребята, — коротко бросил он, когда заметил, что остальные словно застыли. Какой-то мотивации сверху он не давал. Мы уже не нуждались в этом — нужен был лишь этот приказ.

Лира аккуратно свернула карту, пряча в герметичный чехол на груди, и только тогда встала. Остальные, слегка взбодрить себя вздохами и мелкими, разгоняющими кровь по телу движениями, последовали за ней.

— У нас сегодня будет первый разведконтакт, — сказал Хёгни, уже надевая маску. Голос стал глуше, — Без фанатизма — это просто тренировка, приближенная к реальности. Подтвердим старые данные — возвращаемся.

Он бросил взгляд на меня:

— Ты идёшь в центре, с Лирой. Стрелок — снаружи, со мной. Сель и Камнегрыз — в тыловой группе. При контакте — только жесты, без голоса. Повторяю: не геройствуем. Хейст, твоя чувствительность лучшая — будь начеке.

Фрюнн кивнул быстро. Сель просто поправила капюшон. Эрик — молча поднялся, неторопливо поводя крепкими руками.

Маршрут пролегал через склоны — крутые, занесённые, растрескавшиеся от постоянных ветров. Иногда снег там лежал по пояс, иногда под тонким льдом были природные каменные ловушки или вовсе обрывы, тянущиеся сотни метров, не говоря уже о возможности просто сорваться вниз по хребту. Такие точки Хёгни словно бы чуял — показывал коротким жестом.

Навигация, по крайней мере сейчас, усложнена туманом. Но более-менее направление я чувствовал. Как и чувствовал другие отряды разведки, тоже выходящие с лёжек. По ощущениям, — да и просто по логике, — не всем удалось найти такое удобное место для отдыха, какое показал нам командир.

Холод пробирался не просто насквозь — он стал частью меня. Как фон, как постоянный, неотключаемый гул в голове. Согреться было нельзя. Можно было лишь перестать мёрзнуть настолько сильно — и то, лишь на тех участках, где скалы слегка защищали от пронзающих, не хуже заклинания, холода ветров.

И всё же, мы продирались, выгрызали у горы метр пути за другим.

Целых пять изматывающих часов мы шли по разведанным другими отрядами тропам, стремясь пройти за гору. К тому моменту, когда мы дошли до места, откуда можно было обогнуть гору, выйдя на ту сторону, Хёгни дал знак «настороженность». Мы были на условно-вражеской территории. Шанс встретить загулявшего монстра стал выше.

Снега, к нашему везению, не было. Видимость, после ухода тумана, стала неплохой.