— Очаровательная уверенность, — Милютин вздохнул, а я лишь плечами пожала. Как там говорил Воронцов? «Юна, и потому не понимаю»? Кажется, эта мысль полетела и в головах моих собеседников, но они оказались достаточно воспитаны, чтобы не озвучивать её.

Снова взгляд поймал князя. Полученная травма не давала ему покоя: на обычно спокойном и отстранённом лице часто ходили желваки — Демид стискивал зубы, чтобы не показывать боль.

— К слову, слышали про Исаакий? Говорят, вскоре будут освящать! Кто изволит присутствовать? Графиня?

— Безусловно. Столь светлое событие пропустить просто неприемлемо, — кивнула отстранённо.

Князь сильно хромал, но и того не желал показывать — прошёл стремительными короткими шагами к нужной компании и больше не двигался с места.

А ещё перчатки… раньше он никогда их не носил, а сейчас — не снимает, что наводит на мысль — князь скрывает руки. Наверняка весь в шрамах. Вон, и на лице виднеется ползущая из бороды к виску линия. Интересно, как он получил эту рану? И долго ли заживало? Болело?

— Полагаю, Лизавета Владимировна будет среди почётных гостей, — отметил Милютин. — После таких-то пожертвований!

— Ну что вы, — неловко улыбнулась. — Мне ничего не стоило — незначительный вклад. Все вскоре увидят это невероятное строение изнутри — мне довелось там быть. Мои скупые подношения едва ли покроют даже одну, самую маленькую, золочёную фреску.

— Слышали, прибыл сын графа Мирюхина. Не изволили сопроводить вас?

— Мне показалось грубым приглашать кого-то в обход княгине, боле того, брат недолюбливает всякого рода мероприятия — будь то увеселительные или интеллектуальные.

В зал вошёл Лев Николаевич, все тут же поприветствовали его. Осмотревшись, он махнул мне издалека, но сперва подошёл к князю. Мои собеседники тоже поспешили поприветствовать редкого гостя, оставив меня одну. Но радовалась я недолго — подошёл Сенковский Иван Осипович, сын знаменитого востоковеда, почившего в том месяце. Поговаривали, семья их в крайне бедственном положении, что казалось мне совершенно несправедливым: работы Сенковского (или Барона Брамбеуса, как он чаще всего подписывался) — величайшие труды в области изучения востока, которые будут служить людям ещё не одно десятилетие. Мне и самой довелось пообщаться с ним однажды, около года назад, и эта беседа была столь захватывающей, что я — нет-нет — да вспоминаю интересные замечания об арабской и еврейской культурах. Мне даже повезло читать его работы — статьи из его огромных, но неизданных, собраний сочинений.

— Ваше сиятельство, — поклонился Иван Осипович.

— Мои соболезнования вашей утрате, — присела в реверансе. — Заклинаю вас сохранить все труды и заметки вашего отца — для будущих поколений.

— К сожалению, я не обладаю и толикой отцовского ума, да и матушка сильно сдала — не справляется с делами. Боюсь, покуда не найдётся достойный человек для хранения их наследия — исследования будут пылиться или вовсе канут за ненадобностью, — и он посмотрел на меня крайне выразительным взглядом. Намёк был понят вмиг — господин изволили так витиевато предложить мне место того самого «человека, достойного сохранить Сенковское наследие».

Господи, ну почему опять я? Разве мало девиц вокруг? Ну, может в Кружке и мало, но едва ли будущих жён ищут именно тут! А эти — уж простите! — надоедливые кавалеры! Я полагала, хотя бы тут я от них спрячусь. Не считая писем и Безрукова — это было уже шестое подобное предложение.

— Драгоценная Лиза! — я обернулась — к нам подошёл Лев — и не один. За его спиной угрюмым и молчаливым изваянием стоял князь — и мне вдруг стало так волнительно, что я даже не сразу поздоровалась.

— Лев Николаевич, — присела в реверансе. — Ваша светлость. Рада встрече.

— Иван Осипович, а вы какими судьбами? — спросил Лев совершенно беспардонно. Ситуация складывалась неудобная, и я — не иначе как из врождённой тяги к альтруизму — решила ответить за Сенковского.

— Иван Осипович оказал мне честь, предложив поспособствовать печати трудов его отца, царствие ему, — посмотрела на недавнего «жениха». Очевидно, особый интерес для него представляет моё наследство, а не я сама, и, в таком случае, я могу решить сразу две проблемы: избавиться от ухажёра и в то же время поспособствовать его возможному заработку. Сенковский подкопит капиталы и сможет найти себе невесту, исходя их привязанности, а не нужды. — Конечно, я согласилась. И все расходы — на мне. Не спорьте, Иван Осипович, — хотя он, ошарашенный, вовсе не собирался спорить. — В память о вашем отце я просто обязана помочь вам. Конечно, весь доход перейдёт вашей семье. [6]

— Ох, какое благое дело, — восхитился Лев. — Раз вы закончили, изволите оставить нас?

Я едва сдержала смешок от подобной наглости. Впрочем, от Толстого вполне ожидаемо, потому Сенковский, рвано поклонившись, удалился.

— Как давно вы приехали?

— Вот только.

— И сразу сюда?

— Хотел поскорее встретить старых друзей.

Посмотрела на князя — так и молчит, даже не поздоровался. Ну, раз мы не замечаем друг друга — так тому и быть!

— Слышал, Фёдор окочурился. Это правда?