– В каком смысле?

Фолт налил себе ещё кофе, сделал глоток и надолго задумался.

– Чересчур возбуждённым, – сказал он, наконец. – Я бы сказал, нездорово возбуждённым. И, поверьте, я прекрасно понимаю разницу между радостью от удачно провёрнутого дела и состоянием аффекта. Так вот это было, скорее, второе.

– Можете описать подробнее? – следователь достал новую сигарету, и с наслаждением затянулся (всё же, «Вензель» стоил каждого своего медяка). – Вот буквально до мелочей?

– Раскрасневшееся лицо. Быстрая речь, много жестов, много лишних движений. Мартин буквально не мог усидеть на одном месте; он постоянно бегал по комнате и говорил, говорил, говорил... Расспрашивал, как у меня дела, травил анекдоты, смеялся, рассказывал новости, показывал карточные фокусы... Я по вашему лицу вижу, о чём вы подумали, господин следователь. И нет, мне не показалось, что Мартин был под действием наркотиков.

– Откуда такая уверенность? – Фигаро попытался иронически изогнуть бровь, но вместо этого у него получилось нечто вроде рожи паралитика. Как ни крути, но в мастерстве мимической пантомимы до куратора Ноктуса следователю было далеко.

– Бурная молодость. – Фолт иронично улыбнулся. – Синяя пыль, кокаин, опиум – я знаю, как они действуют. Так что нет, это былине вещества. Во всяком случае, не те, о которых мне известно. Это было похоже на... Вы когда-нибудь делали вливания омолаживающих тоников?

– Пару раз. В конце концов, мне давно за пятьдесят.

– Помните, как вы себя чувствуете первые несколько дней? Бодрость, лёгкость во всём теле, непреодолимое желание общаться, голова работает как часы, хочется куда-то бежать, что-то делать, и всё на свете вам по плечу? Если бы гериатрические декокты можно было применять чаще, чем раз в полгода, то их бы кололи все.

– И если бы они не стоили как автомобиль.

– Пф-ф-ф, да разве Леммов с Форинтами и прочими Фроками это остановило бы? Бессмертию можно было бы назначить любую цену... В общем, мы с сыном пообщались, и он уехал. А я позвонил... скажем так: у нас в городе нет частных сыщиков достойных этого названия, но среди моих старых знакомых они есть.

– Вы попросили их установить за Мартином слежку?

– За ним, и за этим чёртовым клубом, да. Видимо, моя чуйка уже тогда дребезжала в башке тревожным звоночком. И, как всегда, оказалась права, потому что через неделю оба нанятых мною человека пропали.

– Как так – пропали?

– Это как появились, только наоборот... Дьявол, Фигаро, ну что вы за вопросы задаёте: перестали отвечать на звонки и телеграммы, исчезли с горизонта, сгинули, растворились в закате. Один из них вечером зашёл в свой кабинет, позвонил прислуге, попросил принести ужин через час, и больше его никто не видел. Трубка ещё дымилась на столе, а в камине догорали какие-то бумаги. Окно было открыто, но под ним – четыре этажа и брусчатка. – Фолт сплюнул, и сделал пальцами левой руки «козу»: древнейший Обережный Знак. – Да и не стали бы эти ребята исчезать в никуда просто потому что им моча в голову ударила.

– Но хоть что-то эти ваши сыщики нарыли?

– Да, кое-что им выяснить удалось. – Фолт снова сделал «козу», но на этот раз уже двумя руками. – Бумаги я вам потом передам, но, на самом деле, там и передавать-то особо нечего; и так всё расскажу. В общем, после того, как Мартина приняли к «Детям Астратота», клуб неожиданно и очень круто изменил формат своей деятельности: если раньше вся эта богатенькая шушера кучковалась по квартирам, то теперь они выкупили целый этаж гостиничного двора «Шервуд». Выкупили – вы можете себе такое представить? После чего поставили туда защиту – обычную и колдовскую – наняли людей из столичного «Охранного агентства «Платз», забаррикадировались и сидят теперь в этом самом «Шервуде» как в блокгаузе. Впускают только по специальным приглашениям, а для того, чтобы такое приглашение получить, нужно перевести на анонимный счёт в Королевском банке сумму в двадцать тысяч империалов – неплохо так, а?

– В Королевском банке существует такая штука, как анонимные счета?

– Да. Приходишь и открываешь; никаких документов с тебя не требуют. Но счета эти – особенные; каждый месяц из денежек на них выворачивается солидный процент. Короче говоря, ты платишь Королевству за анонимность. Как по мне, так неплохая идея.

– М-м-м-м... Допустим. Но ведь двадцать тысяч империалов это огромные деньги.

– Ну, не так чтобы уж совсем огромные... Однако эта не та сумма, которую может просто достать из кармана обычный конторский служащий или извозчик. В городе не так много людей, способных легко расстаться с двадцатью тысячами, и все они – все, Фигаро! – посетили первый этаж «Шервуда»: наш бравый главжандарм, наш не менее бравый старший инквизитор, судья, оба фабриката Лемма, и это только за первую неделю после переформатирования «Детей Астратота» в... ну, в то, чем они являются сейчас.

– И чем все эти сильные града сего, Верхним Тудымом поименованного, там вообще забыли?

– Неизвестно. Этого мои люди так и не выяснили; слишком уж хороша там защита, слишком уж много у неё слоёв и слишком уж дорого за неё заплачено. А потом мои источники информации, если вы не забыли, пропали в неизвестном направлении.

– Вам не приходило в голову просто задать своему сыну прямой вопрос?

– Приходило. Но Мартин не отвечал на мои звонки, а его прислуга ответила, что он сейчас находится в «Шервуде». Когда вернётся – не уточнял.