– Да, – Фигаро кивнул, – немного бы напрягся. И немного бы убежал оттуда к чёртовой матери.

– О, это была первая мысль, которая пришла мне в голову. Но Тренч чуть качнул головой в мою сторону, и я понял, что не могу двигаться. В смысле, буквально: я не мог пошевелить даже мизинцем. Он поднёс своё устройство к моей руке, проклятый механизм щёлкнул, игла вонзилась в запястье, а потом...

Фолт сжал руками виски так, что следователь испугался; Фигаро показалось, что хозяин усадьбы сейчас просто открутит себе голову.

– Вы знаете, почему на «синей пыли» сидит столько народу? – Голос Фолта был очень тихим, но на удивление чётким. – Она разрушает ваш мир. Ломает всё ваше понимание относительно того, что вы до этого называли удовольствием. Вы внезапно понимаете, что самое сильное, самое интенсивное, самое яркое счастье в вашей жизни было просто тусклым огоньком свечи, блекнущим, исчезающим в ревущем жерле доменной печи, и когда действие наркотика заканчивается, вы уже совершенно другой человек. Вы знаете, что существует бесконечный, неисчерпаемый океан счастья, и он не где-нибудь в Иных Сферах, а вот здесь, совсем рядом, достаточно просто вдохнуть щепотку голубого порошка... Подлость этой штуки ещё и в том, что её безо всяких последствий можно принимать годами, и даже когда ваш организм начинает подавать первые признаки того, что что-то не так – а в этот момент ещё можно остановить процесс саморазрушения – вы всё равно продолжаете принимать эту дрянь, пока не превратитесь в пускающий слюни безумный овощ. От «пыли» ведь, в отличие от опиума, зависимость исключительно психологическая, но она настолько сильна, что преодолеть её удаётся лишь единицам. Так вот – по сравнению с тем, что было в этой светящейся склянке, «синяя пыль» – просто сахарный сиропчик. Красный огонь растёкся по моим венам, и я упал в него. И сгорел. Дайте сигарету, Фигаро.

Следователь молча положил на ажурный столик пачку «Вензеля». Фолт благодарно кивнул, достал губами золотистый цилиндрик и прикурил от маленькой бензиновой зажигалки-перстня.

– Очнулся я уже утром следующего дня. Ничего похожего на похмелье не было; бодрость, совершенно ясная голова, отменный аппетит – я слопал целую сковородку жаркого – и чистая, прозрачная как родниковая вода память: все события вчерашнего вечера вовсе не показались мне сном; напротив, я прекрасно помнил каждый миг случившегося. Да и красная точка от укола на руке была вполне себе всамделишней.

– А ещё вы стали колдуном.

– Нет, – Фолт едва заметно покачал головой, – ничего подобного. Я не стал колдуном, отнюдь. Видите ли, я очень хотел стать им в детстве, да и в отрочестве это желание лишь усилилось. Я прочитал тонну книг по этой теме, и я уверяю вас: ничего похожего на колдовские способности я не получил. Никакой чувствительности к эфиру, никакого ощущения своих вита-центров, и ни малейшего понимания, как всё это вообще работает. У меня просто появилась новая способность: теперь я мог запустить электрический разряд на расстояние до десяти метров. На этом всё. Но пулять из пальца молнией не значит стать колдуном.

– Эм-м-м-м... Вы управляли этой своей новой способностью без проблем? Хорошо её контролировали?

– Отвратительно. У меня то получалась маленькая хлипкая искорка, которая даже не оставляла следа на стакане – я использовал посуду в качестве мишеней – то мощная молния, которая этот самый стакан к чертям разносила в осколки. Зато с прицеливанием проблем не было никаких: я всегда попадал куда хотел. Но хуже всего было другое: каждое использование этой моей электробойной способности словно бы забирало часть какой-то... какого-то... заряда, что ли. Точно я был соляной батареей, и каждый... хм... всплеск меня понемногу разряжал. Я чувствовал, что это произойдёт не быстро, не завтра, и даже не послезавтра, но мои новообретённые способности были временными. Поэтому нужно было действовать.

Фолт замолчал и принялся яростно хлебать кофе из чашки; на лице хозяина усадьбы появилось выражение, словно ему только что выдернули больной зуб.

– Остальное вы, думаю, знаете. Я поехал в «Три медведя», напился пива, и вызвал Косого Рене на драку. Людей там было столько, что он просто не мог отказаться, хотя на следующее утро позвонил и спросил, не рехнулся ли я. Драка так драка, сказал Косой, тем более будет повод поболтать после за стаканчиком бренди. Я не возражал. Как я уже говорил, нечто в этом духе я себе и представлял.

– Но вышло не так.

– Не так. – Фолт сплюнул на мокрый песок и покачал головой. – Совершенно не так. Я... перенервничал. Не рассчитал сил. Ну и грохнул Рене разрядом, а он и дал дуба прямо там, на поле. Конец истории.

– Но секунданты, или как там они у вас называются...

– У людей Косого ко мне вопросов не было. Технически я не нарушал никаких правил; запрещаются только огнестрельное оружие, яд и снайперы в кустах. К тому же, – Фолт многозначительно помахал рукой, – в Верхнем Тудыме есть много людей, которые, в целом, были не против скоропостижного отъезда Рене к праотцам. Тут никаких подводных камней не было. Так что мне оставалось только ждать, когда «господин Тренч» выполнит свою часть сделки.

– И выполнит ли.

– Вот именно, Фигаро. Вот именно: выполнит ли. В тот же день, уладив все дела с секундантами Рене и жандармерией, я поехал не домой, а прямо сюда, в усадьбу. По пути я купил два ящика крепчайшего рому, и, запершись в мансарде, хлестал его у камина, поставив рядом с собой телефон. Чувствовал я себя просто ужасно; меня била лихорадка, и я потел как свинья летом.

– Может, у вас случился банальный нервический срыв?

– Пф-ф-ф! – Фолт хохотнул, – тоже мне скажите! Срыв! Фигаро, я людей топил в... А, не важно. Суть в том, что само по себе убийство Рене Коффера на меня особого впечатления не произвело. Равно, кстати, как и мои колдовские – хозяин усадьбы показал пальцами в воздухе кавычки – способности. Ну, научился кидаться электричеством – эка невидаль! Я как-то видел колдуна, который из шаровых молний складывал буквы, а из них слова. А потом вся эта красота по его команде – бамс! Куда там фейерверку... Нет, Фигаро, это был не срыв. Думается, трусило меня от этого укола, который мне сделал «господин Тренч». Я, конечно, наверняка вам не скажу, да только если таланты вот с такими побочными эффектами передаются – колдовство это ведь тоже талант, нет? – так оно того не стоит, и вообще за эту процедуру приплачивать нужно. Потому как делалось мне всё хуже и хуже, и к полуночи я уже бредил. Кое-как добрался до аптечки, кинул в рот пару пилюль от температуры и рухнул на диван в Зелёной зале, но то ли пилюли подействовали через задницу, то ли очень уж крепко меня взяла эта странная хворь, да только такое виделось, что ну... Сына своего видел; он орал на меня, ногами топал, крыл этажами, а потом рыдал как маленький на полу у камина, Тренча этого видел – положил мне на лоб какую-то вонючую тряпочку, а потом залил в рот что-то такое, от чего я вообще сознание потерял. Когда очнулся, глазам не поверил: почти двое суток в горячке пролежал. А пролетели они как два часа... Дьявол, как же курить хочется...