Илья Муромец сдвинул брови, грозно цыкнул, и положил руку на рукоять меча. Стражники отбежали ещё на три метра подальше. Но орать и размахивать саблями не прекратили. Так группа и шла, в сопровождении галдящей, вооружённой толпы, к которой там и тут всё прибывали и прибывали новые стражники.

– Сюда… сюда… хм… вроде бы сюда… – вела группу Василиса, и поморщилась, – Нет, как орут, как орут! Любой экскурсовод запутается! А главное, орут одно и то же… Ага! Вот сюда! Точно, сюда!

Василиса оказалась права. Группа вывалилась прямиком к тронному залу. Два охранника у входа попытались было скрестить копья, загораживая проход, но Муромец быстро шагнул вперёд, ухватил обоих за шиворот, без малейших усилия поднял их в воздух и легонько встряхнул. Казалось бы, и всё! Но копья выпали из рук бедных стражников, а когда Муромец бережно поставил охранников на место, у обоих подогнулись ноги и они сползли спиной по стенке на пол. Могуч Илья, слов нет!

– Э-э-э, уважаемые, кто хулиганничаи-и-ит? Э? – послышался тонкий голос из тронного зала.

– Здрав буди, славный султан Махмуд ибн Максуд аль Фаттах! – громыхнул Муромец, входя внутрь.

И Степан понял, что все вокруг прекрасно знают полное имя султана! А называют его басурманским Махмуткой только за глаза, да и то, исключительно между собой.

– Э-э-э! Уважаемый Илия ибн Иванович радость сердца моего-о-о! – пискляво прозвучало в ответ, – Лицезреть такого великого богатыря, это словно напиться чистой родниковой воды в знойной пустыне! Могучим ливанским кедром вознёсся ты над прочими силачами-пехлеванами-и-и! Как луна на ночном небосводе затмевает свет звёзд, так и ты затмеваешь остальных богатырей! От одного твоего грозного взгляда трепещут горы и осыпаются лавинами! И если опутать цепью всю Землю, да дать конец цепи в твои руки…

– Здравствуй, великий султан…

– Э-э-э!!! Это же Василиса, ясноокая и прекраснолицая, прославленная своей мудростью, утешение глаз моих! Ещё не решилась ко мне в гарем? А я до сих пор свободное место держу! Любимой женой сделаю-ю-ю! Хе-хе-хе! Шучу, шучу, щербет моей души, не хмурь свои прекрасные глазки, в которых отражаются брызги солнца! Когда ты хмуришься, словно туча закрывает весь мир и всем вокруг становиться грустно-о-о… Улыбнись своей чарующей улыбкой, порадуй бедное, израненное сердце старого Махмуда! Разгони туман с души моей, лучезарна…

– По-добру, по-здорову, султан Махмуд!

– Э-э-э?! А это ли не Кащей ибн Кащеевич, славный правитель тёмных земель?! Тоже решил порадовать старого султана? Это же просто праздник какой-то! Будь здоров и счастлив, уважаемы-ы-ый! И пусть славится имя твоё, как славится изумруд по сравнению с булыжником! И пусть процветает царство твоё, как сочная роза по сравнению с пересохшим перекати-полем! И пусть не ослабнет…

– Приветствую, великий Махмуд ибн Максуд аль Фаттах!

– Вах! Воистину, сегодня день чудес! Я сделаю сегодняшний день праздником во всём моём султанате! Я открою сокровищницу и прикажу разбрасывать деньги на базарах! Ибо, разве не Денис ибн Гордеевич почтил меня визитом?! Здравствуй, здравствуй отважный витязь, с сердцем льва и с душой чистой, словно горный снег! Пусть твоя держава процветает под твоей могучей рукой, пусть не скудеет твоя житница, а стада радуют многочисленным приплодом! Пусть твой народ благоденствует, прославляя своего великого и мудрого царя-я-я!

Степан даже замешкался в дверях. Судя по радостным восклицаниям, можно было бы предположить, что хозяин сейчас дружески обнимается с гостями или, как минимум, радостно хлопает их по плечам и спинам. Нешто ж у царей такое бывает?... Но, заглянув внутрь сыскарь увидел совсем другую картину! Тоже, кстати, весьма занимательную.

Тронный зал был, пожалуй, побольше тех, которые Степану уже доводилось видеть. Сам трон был не просто резным креслом с высокой спинкой, как у других царей, нет! Это было произведение искусства! Ножки кресла изображали ноги льва, такие же звериные, с когтями, вцепившимися в подножие трона. Подлокотники представляли собой двух слонов, на спины которых было удобно опираться локтями. Да и сама спинка, словно распустившийся хвост павлина, оказалась разукрашена во все цвета радуги, и блестела от вправленных туда драгоценных камней. Возле трона четыре мордоворота, все в чёрном, с обнажёнными мечами. От них за версту угрозой тянет. Весь трон закидан небольшими, мягкими, шёлковыми подушечками, на которых не то возлежал, не то восседал, подогнув ноги, упитанный толстяк с бронзовым цветом кожи. Черноволосый, носатый, бритый, но с длинными, тонкими усами, подкрученными на кончиках чуть кверху, он приторно улыбался пухлыми губками и разливался соловьём:

– Здравствуйте-здравствуйте гости дороги-и-ие! Заходите, умоляю! Да будет благословен день, когда вы надумали посетить старого Махмуда ибн Максуда! Да одарят вас небеса за ту великую радость, которую вы доставили мне своим визито-о-ом. Да просыплют они на вас золотые дожди-и-и…

Одет толстяк был, с точки зрения Степана… странно! Вот, к примеру, Илья – одет по боевому, Василиса – нарядно и празднично, Кащей – по деловому, Денис Гордеевич – по-царски парадно, а этот… и не поймёшь как! Цветасто, богато, но как-то несуразно. Пёстрый шёлковый халат, из под которого торчали белоснежная рубашка поверх жёлтых шаровар, подвязанная красным кушаком… На ногах какие-то шёлковые шлёпанцы, золотистого цвета, с загнутыми носами… На голове намотано что-то вроде длинного полотенца… Голова у него, что ли болит, раз полотенцем подвязали?.. Вроде бы нет, вон улыбается.

Другая культура! – вздохнув, решил про себя Степан, переступая порог, – Другие нравы, другие обычаи…

Перед троном извивались в прихотливом танце две танцовщицы. Степан только взгляд кинул и, запунцовев, тут же отвёл глаза. Нет, ну нельзя же так! У них наряд насквозь просвечивает! Позорище-то какое! Н-да, другая культура… другая! Танцовщицы же, нисколько не смущаясь, продолжали мелко-мелко вилять бёдрами и плавно двигаться друг возле друга, под заунывную мелодию, раздающуюся из угла, где сидело, подогнув ноги, несколько музыкантов. И нет бы, хоть одна балалайка или гармошка! Всё какие-то дудки да маленькие барабанчики…

– И милость богов, да ляжет на ваши плечи, дорогие гости, красивой бахромо-о-ой! – продолжал тонким голосом неутомимый толстяк, – И да будет у вас каждый день сладок, словно рахат-луку… Э-э-э? А это кто, мне незнакомый, с волосами и бородой цвета золота? Тоже царских кровей? Э?..

– Это он про меня! – догадался рыжий, и склонился в глубоком поклоне, – Позволь и мне приветствовать тебя, великий султан Махмуд ибн Максуд аль Фаттах! Нет, я не царских кровей, я простой холоп царя Дениса Гордеевича. А, впрочем, полагаю, вы и без того знаете кто я и зачем мы к вам явились.