Рыжий долгим взглядом поглядел на стол, на разложенные там протоколы, вздохнул и сев, подвинул бумаги ближе.

* * *

– Степанушка, а мы с ужином! – натужно пыхтя, возвестила беленькая, втаскивая в комнату корзину с продуктами.

– Откушать изволь, соколик наш! – чёрненькая не менее пыхтела, волоча самовар.

– Да-да… – рассеянно ответил рыжий, вороша волосы и не отрываясь от бумаг, – Конечно… Поставьте пока на тот стол…

И потянулся к следующей бумажке.

Жанетт и Луиза растерянно переглянулись.

– Отдохнул бы, любезный друг… – просительно протянула беленькая.

– Да откушал бы, – подхватила чёрненькая, – а ужо опосля, с новыми силами…

– Чай хочу! – отрывисто приказал рыжий, – С пряником!

– Да разве чай – это еда? – всполошилась беленькая, – Вот котлетки рубленные, вот колбаски жареные, вот заливное из цыплёнка…

– Да хоть просто пирожка отведай… – чуть не взмолилась чёрненькая, – с лучком и яйцом, или с яблоком, а не то со щавелем… вку-у-усные!..

– Чай хочу! – упрямо повторил Степан.

Он смотрел куда-то вдаль, беззвучно шевеля губами. Потом тряхнул головой, словно стряхивая наваждение, и снова уткнулся в лист протокола.

Девушки снова переглянулись.

– Чай не проблема, чай – вот он… – осторожно протянула беленькая, набулькивая здоровенную кружку из самовара.

– А отдохнуть всё же надо! – завершила мысль чёрненькая, осторожно положив свои мягкие ладони Степану на плечи, – Хочешь, Стёпушка, массаж сделаю?..

– Расслабься, душа моя! – проворковала и беленькая, ставя чашку перед Степаном и делая шаг ему за спину. И он почувствовал, как тёплые, чуткие пальцы начинают ласково поглаживать ему затылок.

– Четверть часа… – маняще прозвучал голос чёрненькой, словно откуда-то издалека, – Всего четверть часа отдыха, и словно заново родишься! Стё-ё-ёпушка….

– Кхм!.. – вздёрнул себя рыжий, буквально заставляя себя отстраниться от такого волнительного искушения, – Кхм-кхм! Вот что… кхм!.. Вот что, девки! Идите-ка вы к себе! Желаю, чтоб не маячили тут, а оставили меня одного! Понятно? Же-ла-ю!

– Стёпуш…

– Желаю! – твёрдо перебил рыжий, – За заботу спасибо, но работа себя сама не сделает. Идите, и раньше третьих петухов, завтра утром, не возвращайтесь!

Сказать честно, сердце рыжего пару раз стукнуло слишком громко и невпопад, когда он провожал взглядом двух подружек, печально выходящих из комнаты: руки бессильно упали вдоль тела, прелестные головки печально свесились, по щекам текут горькие слезинки… Степан стиснул зубы и промолчал. Дождался, когда дверь за девицами захлопнулась. Подождал, прислушался. Шагнул к выходу и распахнул дверь. Из-за двери на него с робкой надеждой взглянули две пары глаз…

– Я что сказал?! – насупился рыжий, – Я сказал, марш к себе! И нечего тут под моими дверями страдать! Живо!

Кто первой из девушек всхлипнул, он не разобрал. Но, уходя по коридору и периодически оглядываясь, хлюпали носом обе. Степан тяжело вздохнул и рывком захлопнул дверь. Сопя и хмурясь подошёл к столу, сел. Почесал в затылке, и тут же вспомнились ласковые и нежные прикосновения. Степан скрипнул зубами, и торопливо отхлебнул из чашки. Чай показался холодным и безвкусным. Рыжий нервно подошёл к окну, открыл его, и выплеснул всё из чашки вон. В который уже раз, стащил с ноги сапог, и принялся вздувать самовар. Торопливо и нервно. Однако, постепенно, его движения замедлялись, замедлялись… пока рука с сапогом и вовсе не остановилась.

– Да, ладно… – растерянно проворчал рыжий, напряжённо глядя куда-то в угол, – Да, быть не может…

И снова торопливо заработал сапогом. Потрогал пузатый самоварный бок, удовлетворённо хмыкнул, и налил себе новую порцию чая. Отхлебнул обжигающий напиток, довольно кивнул головой, уселся поудобнее, взял один из протоколов, и принялся его просматривать довольно кивая головой. Потом положил протокол на край стола, и взял другой лист. Просмотрел, и положил его на предыдущий. А сам потянулся за следующим…

Примерно через час, перечитав все протоколы, выпив несколько чашек чаю и съев несколько пряников, он довольно потянулся и пробормотал:

– «Пробежала в норку… мышь!» – и с удовлетворением улыбнулся.

Встал, сделал несколько шагов по комнате, и с удивлением уставился на стол с давно остывшим ужином. Усмехнулся, подсел к столу и с аппетитом умял несколько кусков цыплёнка. Вытер руки, аккуратно убрал в свою сумку протоколы и писчие принадлежности, разделся, задул свечи и лёг в постель. Сегодня ему снилось, как он жарким днём ныряет в прохладную реку. Ощущения были… замечательные!