Потом им овладел гнев. "Это все подстроила Смешинка! Она заставила жителей смеяться вместо того, чтобы проклиннать грабителей и бороться с ними. Пока она в городе, нам не удастся прогнать Спрутов и Каракатиц. Но из города девчонка не хочет убираться. Ей хорошо во дворце, вместе с царевичем разъезжает в карете..."

И Храбрый Ерш решил расправиться за это со Смешинкой. Правда, его очень угнетала мысль, что именно она помогла ему и его друзьям освободиться из темницы.

"Но я должен думать прежде всего о жителях Кораллового города! Уничтожив Смешинку, я подниму всех на борьбу с угнентателями!"

С этого момента все сомнения отпали. Храбрый Ерш дейнствовал, как всегда, дерзко и решительно.

Никто не заметил, как он проник в зал. Видимо, зараженнная общим весельем, дворцовая стража утратила бдительнность. Этим и воспользовался бунтарь. Он появился в окне в тот момент, когда рядом с ним оказались, проплывая в таннце, царевич Капелька и девочка Смешинка.

– Теперь-то я рассчитаюсь с вами за все!
– сказал Храбнрый Ерш, не сводя с них глаз.- Как раз вы-то мне и нужны!

Он выразительно поигрывал гимнотидой, и никто, даже стражники, не посмели к нему приблизиться, зная, что буннтарь бросает рыбу-Нож без промаха. Только какой-то Пузанок стал суетливо пробираться к выходу, оставив танцевавшую с ним Плотвичку.

– За страдания морских жителей, за их обман, за грабеж? За издевательский смех!
– голос бунтаря повысился.- Полунчайте!

Все переполошились, бросились к дверям, началась давка. Орали Горлачи, пыхтели Ротаны, визжали Миноги. И только царевич и девочка стояли неподвижно, бесстрашно глядя в глаза опасности.

Брошенная Храбрым Ершом плоская и острая гимнотида неминуемо пронзила бы обоих, если бы не Мичман-в-отставке, молниеносно заслонивший их собой. Гимнотида смертельно ранила его, отскочила и косо унеслась вверх.

– Мой друг!
– воскликнула Смешинка, бросаясь к несчанстному, который медленно опускался к ее ногам.

Она встала на колени. Глаза Мичмана-в-отставке уже мутннели. Он с трудом шевелил губами:

– Проведи по ране... перьями... старого аиста,- услыхала девочка еле слышный шепот и вскочила.

– Быстрее, быстрее отнесем его ко мне!
– закричала она.- Перья у меня в комнате.

Вдвоем с царевичем они осторожно перенесли раненого в комнату Смешинки и положили на кровать. Девочка достала из двухстворчатого шкафчика пучок перьев, которые она храннила с тех пор, как подобрала в развалинах, и бережно принложила их к зияющей ране на груди у Мичмана-в-отставке. Но он даже не пошевельнулся.

– Ох! Он погиб! Мой Мичман-в-отставке умирает!

– Не расстраивайся,- утешал ее Капелька.- Я прикажу, и завтра у тебя будут десятки Мичманов, и не в отставке, а монлодых, жизнерадостных...

– Не нужны они мне!
– Смешинка заплакала.- Как ты можешь так говорить? Он единственный...

– Надо найти Хирурга!

Но тщетно искали они Хирурга по всему дворцу - трусишнка где-то надежно спрятался от передряг. Печальные возвранщались они к умирающему...

Смешинка в изумлении остановилась на пороге. Мичман-в-отставке исчез. Вместо своего друга Смешинка увидела пестнрое желто-красное создание с длинными черными плавниканми. Над большими выразительными глазами незнакомца нанвисали пушистые белые брови. Он сидел в любимом кресле Мичмана-в-отставке и задумчиво теребил зеленый "галстук гостя", повязанный кокетливым пышным бантом.

– Кто вы такой?
– спросила Смешинка.- Где Мичман-в-отставке?

– Какой Мичман-в-отставке?
– удивился незнакомец.

– Он был здесь!

– Ах, этот белый... старый,- незнакомец пожевал губанми.- Смешнее я не видел существа... Да. А я много повидал, много... Садитесь,- привстав, он вежливо пододвинул Смешинке второе кресло.- Вы, я вижу, волнуетесь.

– Прекратите болтовню!
– вскричала в отчаянии девочнка.- Где мой друг?

Незнакомец устроился поглубже в кресле и, кажется, заснул. Царевич, стоявший, у двери, подошел и грубо встряхннул его.

– Вас спрашивают! Где Мичман-в-отставке? Незнакомец вздрогнул и несколько раз, привстав, почтинтельно поклонился царевичу, потом Смешинке.

– Ох, простите... Проклятая привычка виновата. Я ведь по ночам работаю, наблюдаю Звезды, а днем сплю. Очень интенресно, знаете ли, наблюдать Звезды. Они такие... смешные и милые. И разные. У каждой свой характер. Есть Звезды добнрые, есть злые, есть равнодушные, сообразительные, коварные, тупые, но есть и благородные и честные! Да, да.

– Нет, это становится невыносимым!
– всплеснула руками Смешинка.

– Так вы Звездочет?
– оборвал его Капелька.
– В жизни не видел такого болтливого Звездочета! И почему вы так ненобычно окрашены? Ведь все Звездочеты серо-черного цвета!

– Видите ли,- пояснил Звездочет, - серо-черные тона угнетающе действуют на Звезды. Созвездия их распадаются, а сами они становятся раздражительными, капризными и чансто закатываются... в истерике. А когда они видят меня, то становятся веселыми и радостными. Я их развлекаю. Как-то я подслушал, что за глаза они называют меня... клоуном. Да, клоуном.