– О нет, – ответил Дос-Тев. – Мы всё видим, когда есть на что смотреть, а смотреть сейчас не на что. Хорошо хоть, что на нас новейшие шлемы с телевизионной пластиной. Если бы у нас были гласситовые визоры старого образца, мы бы ничего не увидели за пределами нашего силового поля

Он имел в виду шестиугольный полусферический телеэкран, встроенный непосредственно во внутреннюю поверхность шлема космического скафандра – значительное усовершенствование по сравнению со старыми лемнисскими гласситовыми визорами. Разница в скорости расширения глассита и металлического корпуса при нагревании создавала большие трудности с сохранением их герметичности.

– Вы правы, – раздался потрясённый голос Булло, в котором отчетливо слышалась дрожь; Дос-Тев мог легко представить, как его крупное неуклюжее тело беспомощно застыло внутри своего громоздкого снаряжения, и при этом как пёрышко планирует вниз.

– Это отличное место для ночлега, если только мы не разобьёмся о стену кратера и не проткнём костюм. Я буду беспомощен, как новорожденный младенец, если мы столкнёмся с Неправильностью Пространства прямо здесь и сейчас…

– Если ты не прекратишь болтать, – упрекнул Дос-Тев, прерывая бессвязный монолог, – ты доведешь себя до нервного срыва. Помни, диаметр кратера пятьдесят шесть миль, и нам потребовалось шесть часов, чтобы дойти до его центра. Кроме того, этот диаметр сохраняется на протяжении более двух миль, вплоть до слоя обломков. После того, как мы доберемся до внутреннего ствола, нам придется немного поволноваться.

На мгновение воцарилось молчание, а затем Булло ответил более мужественным голосом:

– Да, сир.

Когда дело доходило до рукопашной схватки, на Лемнисе не было человека храбрее, чем бывший шпион, но когда ему угрожала невидимая опасность, его суеверная натура давала о себе знать.

Действительно, это был жуткий опыт, размышлял Дос-Тев. Когда они с Булло выползли из космического корабля на невидимую плоскость силового луча, исходящего из проектора в носовой части корабля, он чувствовал себя бестелесным призраком. Булло, державшийся поближе к своему молодому правителю, был совершенно невидим в своей сбруе, и все, что Дос-Тев мог видеть из материальных объектов – это очертания шестиугольного телевизионного экрана в его шлеме. Они осторожно ступали по невидимой плоскости, и мрачные лучи земного сияния проникали сквозь их тела, освещая острые черные лавово-базальтовые скалы составлявшие край кратера, находившийся далеко внизу – даже при низком гравитационном ускорении Луны они могли бы разрезать скафандры об острые края каменных ножей и изорвать свои тела в клочья если бы луч внезапно вышел из строя и они устремились бы вниз.

Шесть часов они шли по невидимому плоскому силовому полю над кратером Коперника, и, наконец, Дос-Тев, сориентировавшись в ярком земном сиянии, освещавшем всё вокруг, решил, что они находятся над внутренним стволом, пронизывающим дно огромной чаши кратера.

Они отрегулировали излучатели поддерживающих лучей на своих ремнях; ровно через шесть часов после того, как они покинули корабль, силовая плоскость резко прекратила свое существование, отключенная Меа-Куином в космическом корабле, и они полетели вниз. Сияние Земли постепенно исчезло, превратившись в похожую на ятаган сверкающую полосу, опоясывающую зубчатый край кратера, за пределами неё ничего видно не было. Круглый край рванулся вверх, обнял их, и они потерялись в окружающей темноте. Опорные лучи, веерообразно расходящиеся вниз, вскоре остановили их стремительное падение, и теперь они, контролируя процесс, медленно спускались к стволу.

Даже сейчас, погруженный в обволакивающую темноту, Дос-Тев не был уверен, правильно ли он определил место нахождения ствола? Мысль о том, что, возможно, они могут промахнуться, вызвала в его воображении картину их тел, лежащих изувеченными на каменном уступе. Тем не менее, они не рисковали пускать в дело лучи света; они наверняка будут обнаружены приборами Неправильности Пространства. Им придётся рискнуть, и положиться на удачу.

Его блуждающие мысли резко вернулись к реальности, когда в наушниках раздался пронзительный крик ужаса.

– Булло! – воскликнул Дос-Тев, испытывая дурное предчувствие и тщетно пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в кромешном мраке. – Булло!

Ответа не было. Резкий, пронзительный крик, вибрируя от напряжения, внезапно оборвался, как будто что-то схватило тело Булло и со злостью швырнуло в темноту. До ушей лемнисского принца донеслись звуки борьбы, и он окликнул его снова. Затем раздался сдавленный голос начальника разведки, далекий и сопровождающийся звуками борьбы.

– Помогите! Что-то…

На мгновение его обуял ужас. Дос-Тев тоже почувствовал как, какая-то сила схватила его. Внезапно его закрутило и отбросило по большой дуге. Наступил момент дикой растерянности и хаоса. Необузданная сила стремительно несла его по огромной спирали. И вдруг до него дошло.

– Спокойно, Булло, – воскликнул он, едва не плача от облегчения, – Это внутренний ствол. Мы кружим внутри него. Наш силовой луч продолжает отталкивать нас от края, и мы опускаемся по спирали. Успокойся, мы постепенно снова переместимся к центру.

Звуки борьбы прекратились; послышался слабый смешок, наполовину испуганный, наполовину весёлый.

– Я… я думал, что я попал в Неправильность Пространства, – крикнул Булло со своей позиции на другой стороне спиральной траектории. – Но я не мог ухватиться ни за что, не мог удержаться. Я думаю… я, должно быть, запаниковал!

– Выше нос! – ободряюще посоветовал Дос-Тев. – У меня такое предчувствие, что тебе ещё будет за что ухватиться, прежде чем все это закончится.

Итак, их спуск продолжился. Все было так, как и предполагал Дос-Тев. После недолгого кружения по спирали круги постепенно уменьшились, и Дос-Тев с облегчением осознал, что они благополучно спускаются по внутреннему стволу. Некоторое время они падали в тишине. Булло, попавший в ствол первым, летел ниже Дос-Тева, но насколько ниже, он не мог определить, разве что по сомнительному признаку затихания голоса Булло в наушниках.