То, что он получил при расчётах, было неправильным. По крайней мере, ему так казалось. Раз за разом он заставлял Стипу сообщать ему их местоположение и конфигурацию небесных тел вокруг них. Расчеты подсказывали ему, что они пролетят рядом с огромным Юпитером, в нескольких тысячах миль над его поверхностью, чтобы снова устремиться по длинной гиперболе, благополучно выводящей их в межпланетное пространство, значительно выше опасной плоскости астероидов. В этом не было абсолютно ничего плохого, и все же растущее в нем раздражение говорило ему, что это неправильно, совсем неправильно. Наконец его терпение лопнуло. Разорвав в клочья все бумаги, он в ярости ворвался в рубку управления и потребовал, чтобы Стипа подключил космическую рацию и попытался связаться с Меа-Куином.

За иллюминатором маячила громада Юпитера. Турбулентный поток его экваториального течения пролегал прямо под ними, разделяясь на туманные вихри по обе стороны от огромного светящегося глаза Красного Пятна. Транда быстро оценил их местоположение. При максимальном сближении с Юпитером они должны были находиться как раз над дальним краем Пятна.

За пультом управления Стипа изменил поток энергии Трезубца, чтобы отдать больше мощности радио. До сих пор они использовали его только для передачи данных с корабля на корабль, теперь их сигналу нужно было преодолеть миллионы миль, отделявшие корабль от Луны. Он медленно увеличивал мощность, приближая ее к пику, на котором она наверняка должна была преодолеть эту пропасть, но никто не отвечал на его сигналы. Выше, выше – аппаратура не могла выдержать больше. Он сердито повернулся к Транде.

– Они не отвечают, – окрасился он. – Возможно, они устали от своей игры в войну!

Транда протиснулся мимо него к пульту управления. Он пробовал комбинацию за комбинацией, перебирая все параметры. Получив в ответ лишь непроницаемую серость, он вспыхнул и отвернулся от пульта управления.

– Осмотри свой аппарат, Бар Стипа, – расцветился он. – Если он был поврежден из-за твоей неосторожности, ты ответишь передо мной!

Огромным усилием воли Стипа удержался от вспышки негодования. Скрывая свой гнев под маской угрюмо-фиолетового цвета, он склонился над сложной схемой радиоприемника. С первого взгляда ему показалось, что все в порядке, но он тщательно проверил её, секцию за секцией, прежде чем поднять глазные стебельки. От неудобного положения у него слегка закружилась голова; он слегка покачнулся на своих изогнутых трубках, и его глаза с трудом сфокусировались. Затем он увидел, что Транда пристально смотрит на пустой экран, а его аура потемнела от раздумий. Он подался вперед, внимательно вглядываясь в глубины экрана. Одна из его трубок, протянувшись вперёд, выключала и снова включала его. Транда и Стипа резко выпрямились и с тревогой посмотрели друг на друга.

Экран не был пустым. Он мерцал жемчужным светом, интенсивность которого, казалось, все возрастала. Какая–то волна – какой-то сигнал из космоса – так сильно воздействовал на приемник, что заглушал все остальное!

В головах у обоих мелькнула одна и та же мысль. Трубки Транды принялись вращать регуляторы расстояния. На экране появилась тень, колеблющаяся и размытая из-за помех. Даже подав полную мощность он не смог очистить изображение.

Однако эта тень была громадой Юпитера, находившегося всего в двадцати тысячах земных миль под ними – тень планеты, к которой они приближались.

Что это было – что это могло быть – что ослепило их этим шквалом излучения? Что всё это значило?

Что ждало их впереди?

Стипа повернулся. Тина, скорчившись, лежала на полу под иллюминатором. Ее трубки скорчились, глазные стебельки безвольно свисали. А ее аура стала бледно-голубой, оттенком агонии, смерти!

Он в мгновение ока пересек рубку. Транда, стоявший в нерешительности позади него, увидел, как его оболочка внезапно озарилась багровым светом, как побледнела его аура, как корчились от боли его трубки. Он тоже рвался вперед, из-под укрытия непрозрачного носа корабля, навстречу яркому Красному Пятну.

В иллюминаторе оно казалось живым! Тягучие испарения клубились и вскипали по всей его обширной овальной поверхности, словно извивающиеся, дымящиеся внутренности какого-то злобного чудовища из адской сказки. Красный свет вырывался из невидимых глубин под ним, окрашивая эти испарения в оттенок свежепролитой крови и проникая в космическую пустоту за его пределами. И вместе с этим светом исходили излучения, совершенно невидимые ужасные излучения, пронзавшие газы его тела, как нож пронзает плоть, оставляя за собой сгустившиеся следы ионизированных, раздробленных атомов. Только там, где были повреждены чувствительные внутренние мембраны его оболочки, он почувствовал боль. Но невероятно хрупкое равновесие смеси паров, составлявших его жизнь и разум, было нарушено, и его охватило смятение. Это было так, словно какая-то могучая сила нанесла ему внезапный удар. Он обмяк и рухнул рядом с двумя другими, оказавшимися в ярком свете Пятна. Тьма утопила его в своих обжигающих волнах.

К Стипе медленно возвращались чувства. Ему показалось, что он поднимается из долины, окутанной багровым туманом, на свет. Он лежал, прижавшись к стене, под иллюминатором, куда его отбросило по инерции. Тина была рядом, бледная и съежившаяся; Транда лежал неподвижным холмиком неподалёку.

Место, где он лежал, снова защищала непрозрачная броня корабля. Но с каждым мгновением он приближался к тому ужасному Пятну, чье яростное излучение все сильнее вгрызалось в корпус. Раздражение, охватившее недавно всех их, теперь переросло в жгучий внутренний огонь. Как ни странно, это пробудило в нем внезапную активность, вытеснившую мучительную боль.

Низко пригнувшись, он поспешил к пульту управления. Лихорадочно вращая трубками, он поворачивал корабль, пока Пятно не скрылось из виду и его зловещее сияние больше не заливало каюту. Пока их защищал толстый глассит, он должен был сделать все, что в его силах.

Он вызвал Биму. Корпус корабля должен был дать ему и всей команде защиту от излучения. Но броня на носу имела двойную толщину, и, возможно, было уже слишком поздно.

Ответа не последовало. Экран связи был затянут жемчужной дымкой; возможно, все их сигналы были блокированы излучением Пятна. Сейчас не было времени выяснять это. Ему нужно было подумать о Транде и Тине. О своем императоре и своей супруге.