И все это — под музыкальное сопровождение: непрекращающийся витиеватый мат Большого.

Правда, все тут же замерло, стоило мне появиться на пороге.

Все четверо мужчин уставились на меня, и стало не по себе. Стыдно и жутковато.

Я смешалась, отступая назад. Явно тут все хорошо уже. Никто никого не убил, это ли не счастье?

Но уйти мне не дал Лис.

Он шагнул ко мне, подхватил за талию, прижался губами к виску:

— Малышка, зачем пришла? Я же велел сидеть…

— Ну сейчас прямо…

— Василиса, девочка… — пробасил Большой, — иди сюда.

— Ага, разбежалась она, — тут же оскалился Лис и подтолкнул меня к дивану, прямо в руки Камня.

Тот с готовностью приобнял, посадил рядом, уложив тяжеленную ладонь на плечо, и Большой зарычал злобно:

— Ствол верни мне, Бешеный, сучара! И телефон!

— Остынь, Большой, — вздохнул Демид Игнатьевич, — сначала разговор.

— Нихуя! Сначала я заберу отсюда девочку и потом разговаривать буду! Или не буду! Охуеть, ты что сделал, Лис. Я не ожидал от тебя…

— С чего вы взяли, что я с вами поеду? — возмутилась я.

— Василиса… — Большой посмотрел на меня внимательно и жестко, — ты не бойся ничего. Скажи… Они же заставляют? Даже если ты не моя дочь… Ты — дочь Лары. Я за одно это уже порву. А если моя, то вообще…

Тут он прервался, заскрипел зубами так отчетливо, сжал кулаки так сильно, что стало понятно: едва сдерживается.

Мне сделалось страшно.

Передо мной сидел невероятно опасный и жесткий человек.

И сейчас он явно хотел убить моих любимых мужчин. И не переубедишь его! Никак! Разве что…

Я уже практически начала говорить, но меня опередил Бешеный Лис:

— Большой, как ты думаешь, если бы мой сын принуждал к чему-то твою дочь, я бы тебя сюда позвал? У тебя башка в этом твоем лесу вообще варить прекратила?

— У нас все по согласию, — сказал Лис, и Большой тут же вызверился на него:

— Пасть не разевай на старших, щенок!

— Не стоит так разговаривать с моим сыном, — опасно спокойно вмешался Бешеный Лис.

— О как! — оскалился Большой, в бороде сверкнули белые зубы, — а сам его по морде нехило так отоварил.

— Это — мое дело, какие психологические и физические травмы моему сыну наносить, — отбрил хозяин дома, — а ты не лезь. Ты вообще, как выяснилось, хуевый папаша. Все на свете проебал.

Большой тут же заткнулся и принялся багроветь от ярости.

Я вжалась в бок Камня, стиснула ладонь Лиса.

Жуть какая…

Такая бешеная от этих четверых мужчин энергетика перла, что мне становилось физически плохо.

— Не надо пугать Васю, — неожиданно раскрыл рот Камень, как всегда, тонко чувствующий мое состояние, — а то разговора не получится. Вообще.

— Борзый щенок, — прорычал Большой, — командовать тут еще будет. Не дорос.

— Ну, уронил он тебя нехило, Виталя, — усмехнулся Большой Лис, — так что я бы поспорил, кто тут щенок.

— Так сын Каменного же, — неожиданно миролюбиво пожал плечами Большой, — порода, мать его… Весь в папашу… Эх, Витька, Витька…

Они переглянулись с хозяином дома… И атмосфера как-то смягчилась.

Все же, у них двоих было много чего за спинами, такого, что сложно забыть. Им легко понять друг друга. И прийти к общему знаменателю.

— Я пока что ствол твой и мобилу прибрал, Виталь, ты не обижайся, — после некоторого молчания, продолжил Бешеный Лис, — поговорим сначала. Я хотел по-другому все сделать, более… лайтово… Но где лайт и где мой ебанутый наследничек? Так что имеем то, что имеем…

И вот теперь мы сидим, словно индейцы, прибывшие на переговоры об окончании войны, и думаем, раскуривать ли трубку мира. Или пока рано?

Судя по всему, моему предполагаемому отцу крайне сложно принять ситуацию. Да что там! Мне самой не особенно просто. Но мне деваться некуда.

Да и ему, собственно, тоже.

Вот и надо до него эту светлую мысль донести.

И делать это нужно мне. От парней он никаких слов не примет.

Черт…

Я смотрю в яростные глаза Витали Большого, а в миру, как выяснилось буквально пару минут назад, главного лесничего Карелии, человека, от которого там, в далеком диком крае, зависит вообще все. Смотрю и улавливаю в них жесткие упрямые огоньки. Знакомые.

Я такие уже видела.

В зеркале.

Н-да…

Это будет непросто.