— Это хорошо.

— Разве?

— Ты можешь выучить двенадцать способов послать его нахуй.

Алексия фыркнула, но по лицу Санни она не поняла, шутит ли та, и замолчала.

— Якоб считает, что я должна знать о Трое. Хотя бы немного. Если я собираюсь...

— Воссесть на Змеиный Трон?

— М-м. — Это было вверху списка вещей, о которых Алексия не хотела думать. Вместе с запахом горелой плоти в трактире, как хлестала кровь из раны на животе стража, и звук, который издал Марциан, когда волчьи челюсти сомкнулись на его голове...

Ветер стал холоднее, и Алексия обхватила себя руками. Ей не хватало герцога Михаила. Она почти не знала его, но он был ее лучшим другом. Он заставлял ее чувствовать, что она, возможно, не дерьмо. Или не всегда будет им. Приятная мысль, даже если ошибочная.

— Может, тебе вернуться к остальным? — предложила Санни.

Алексия встала, протирая глаза, делая вид, что туда что-то попало:

— Я тебе надоела.

— Нет. Я думала, что это я тебе надоела. — Санни отломила кусок хлеба и протянула. — Останься.

— Спасибо. — Алексия взяла хлеб и плюхнулась на пень. — Вигга с бароном только ссорятся.

— Как обычно.

— Батист с Бальтазаром меряются бахвальством, а Якоб хмурится в темноту.

— Якоб хороший человек.

— Правда?

— Я знала очень плохих, так что, возможно, я плохой судья, но думаю, Якоб умер бы за тебя. Если бы смог.

От этого Алексии не стало легче:

— Надеюсь, на этом пути больше никому не придется умирать. — Она прошептала: — Особенно мне.

— Надежда не ранит.

— Но и не помогает?

Санни лишь приподняла белые брови, откусывая сыр щербатыми зубами.

— Лагерь почти пуст. Все ушли на вечернюю молитву в монастырь. Самое святое место в Романье, говорят. У них список всех чудес висит на доске снаружи.

— Что-нибудь интересное?

Алексия пожала плечами:

— Не скажу. Не умею читать. Но цифр много. Там стопа Святого Варфоломея. Которой он ступил в Святой Город. Его объявили еретиком, но он вернулся в лоно Спасителя. Значит, надежда есть для всех.

— Даже для эльфов?

— Ну... нет, наверное. Брат Диас говорит, у эльфов нет души. Церковь... не фанат эльфов.

— И я с ними согласна. — Санни наклонила голову. — Ты не хотела посмотреть?

— На стопу? — Алексия сморщилась. — Одна мертвая ступня похожая на любую другую. Да еще плати.

— Просто посмотреть?

— Доплати — потрогаешь футляр. Еще доплати — попьешь из святого источника.

Санни сморщила гладкий лоб:

— Платить за воду, где была мертвая стопа?

— И дают значок.

— Зачем?

— Чтобы все знали, что ты святее других. Прилепи имя святого и паломники заплатят за что угодно. Хороший бизнес, если влезть.

— Тебе бы понравилось?

— Есть вещи и похуже.

Тишина. Уханье совы. Шум лагеря вдали. Ветер качнул листву.

— Тебе не... одиноко? — спросила Алексия. — Здесь? В одиночестве.

Санни посмотрела на звездный просвет в облаках:

— Почему?

— Я не люблю людей, и они меня тоже, но... они мне нужны.

— А по кому мне скучать?

Алексия перебрала их группу: чопорный монах, напыщенный маг, придирчивый вампир, угрюмый рыцарь, татуированная женщина-бойня... Пожала плечами:

— По мне?

— Но ты здесь.

Алексия съежилась в дерюжной рясе. Неудобно, не тепло, но бывало и хуже.

— Рада, что мы так общаемся, — пробормотала она.

— Сюда, — сказала Волчица Вигга, шагая к реке.

— Ага, — пискнула Алекс, спеша за ней. Ей приходилось делать три шага на каждые два Вигги. Отчасти потому, что она была худенькой задохлицей, а отчасти потому, что каждый ее шаг словно извинялся за что-то.

Вигга же никогда не извинялась. Никогда. Даже до укуса. Она любила идти. Чувствовать, как грязь сжимает подошвы ее ног, будто пожимая руку. Якоб что-то говорил про «инкогнито», и ей казалось, что это кто-то скрытный, но она такого не знала. Красться — это подходило Санни, которая была тонкой как проволока, подходило Батист, умевшей пролезть в замочную скважину с ехидной улыбкой, и даже Алекс, ничем не примечательную, которую можно было не заметить, даже если она стоит прямо перед тобой.