— У меня к вам личная просьба, Максим Сергеевич.

— Я вас внимательно слушаю, — ротмистр заинтересованно посмотрел на меня, явно не ожидая подобного обращения.

— Ваши люди, арестовали купца Саркиса Гаспаряна, по обвинению в шпионаже в пользу Турции. Так вот, люди, которые просят за него, заверили меня, что это неправда. Дело в том, что некий подпоручик Серов вымогает у него двести рублей золотом. До этого он брал по сто каждые четыре месяца.

Ротмистр изменился в лице. На лбу резко обозначились морщины.

— Вы понимаете, Пётр Алексеевич, что обвиняете офицера жандармского корпуса во взяточничестве? Если выяснится, что это клевета, вам придётся отвечать.

— Во-первых, я не обвиняю, а лишь озвучиваю версию, которую мне передали. Во-вторых, эти же люди вывели меня на след и сдали двух лазутчиков. В-третьих, откуда у задержанных штампы вашего отделения на документах? Думаю, вам стоит тщательно проверить мои сведения.

Я сделал паузу, давая ему осмыслить сказанное.

— Как поступить с купцом, решать вам, Максим Сергеевич. Поверьте, мне самому было неприятно слышать подобное. Все мы не без греха, и упаси бог меня бездоказательно обвинять подпоручика. Я лишь довёл информацию до вас, а дальше ваше право. Могу я быть свободен?

— Да, Пётр Алексеевич. Ещё раз благодарю вас за содействие и прошу вас о нашем разговоре, о подпоручике Серове, ни кому.

— Конечно, Максим Сергеевич.

Ротмистр Булавин сидел за столом и обдумывал сложившуюся ситуацию. Просьба есаула просто выбила его из колеи. Есаул умудрился влезть в операцию, проводимую ротмистром уже почти семь месяцев. Петр Алексеевич не только помог, но и подложил свинью с этим чёртовым купцом. Впрочем, купец тут не причём. Подпоручик Серов из оперативно розыскной части. Вполне толковый оперативник, был год назад переведён из Ставропольского губернского жандармского управления. Удалось распустить о нём слухи, как о человеке беспринципном, взяточнике и большом любителе играть в карты по-крупному. Подпоручик смог внедриться в закрытый клуб торговцев и других богатых дельцов крутившихся вокруг армейских поставок. Выполняя мелкие просьбы своих новых знакомых, он смог завоевать доверие, пока хрупкое и непрочное, но всё-таки доверие. Правда надо признать, что они упустили этих двоих эмиссаров и не подозревали, что планируется взрыв пороховых складов в Грозной. Вызвал адъютанта.

— Пригласите ко мне штабс-капитана Золина. Рано я стал примерять погоны подполковника — с досадой поморщился ротмистр.

Посещение подполковника Шувалова было необходимым и обязательным.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич! — радостно приветствовал меня Шувалов.

— Александр Константинович, вы действительно рады меня видеть или я вам опять понадобился.

— И то, и другое. Почему вы сомневаетесь в моём расположении к вам? Вы меня обижаете Пётр Алексеевич.

— Потому что, господин подполковник, радостные встречи с вами, заканчиваются приключениями для меня.

— Генерал Зубарев просил вам напомнить о Хайбуле.

— Так значит, вы не оставили авантюрную затею с ним?

— Нет, Пётр Алексеевич. Наша прошлая операция, конечно, нанесла урон его отрядам, но район предгорий и сами горы так и остались под контролем Хайбулы. Как только наши отряды отошли, всё вернулось на круги своя. Сил, чтобы зачистить всю местность, у нас нет и не будет. Насчёт пленения Хайбулы мы дали маху, слишком понадеявшись на вас, но простое его устранение, более реальная задача. Как вы думаете?

— Занятно у вас выходит, Александр Константинович. Всё у вас не получилось, потому что я не оправдал ваши надежды. Устранить, конечно, проще. — Я задумался, доставая из памяти все задумки и планы на эту тему. — У вас есть свежие сведения?

— Сводка по всем нападениям за летний период. Та же тактика. Нападения небольшими отрядами одновременно в нескольких местах. Самое большее, что нам удаётся — удерживать эту линию. — Он указал на карте. — Равнинная часть Дагестана находится под постоянной угрозой набега. Они пытаются дать отпор своими силами, но не могут противостоять крупным отрядам. Зато активность по вашей линии заметно слабее, а напротив вас за лето ни одного серьёзного происшествия.

— Потому что люди делом заняты, а не пытаются решить свои проблемы с помощью оружия и добра ближнего своего. Впрочем, чего это я… Хорошо, Александр Константинович, я ещё раз обдумаю и изложу вам свои соображения. Через неделю буду у вас. — Собрался я уходить.

— Ещё, Пётр Алексеевич… Мне, право, неловко перед вами. Вы знаете о рапорте генерала Верникова? Мне пришлось кое-что исправить в своём рапорте.

— Да, Мазуров провёл со мной разъяснительную беседу. Я всё осознал и со всем согласен. — ответил я без эмоций.

— Война дело грязное, но если правильно подать, — посмотрел я со значением на Шувалова.– В такой ситуации, нужно извлечь максимум преференций и выгод для нас. Это событие сделают значимым и великим. Можно надеяться, что, стоя рядом с Его высочеством, и на нас заденет звёздный дождь.

— Можете не сомневаться, Пётр Алексеевич, сделал всё, что мог. — Улыбнулся Шувалов.

— Генерала и Шувалова можно понять, это противостояние надолго, патовая ситуация. Ликвидация Хайбулы может серьёзно изменить весь расклад. Это вырвать сердце у всего движения, лишить его мозга и воли. — Рассуждал я по дороге на базу. — В принципе у меня всё готово. Как планировал ранее. Единственно, вопрос нашего выхода, после проведения операции, остался не решённым. Придется лезть глубоко на территорию противника.