– Как мне уберечь их?

Илси склонила голову к плечу. Вопросительно.

– Мою группу. Моих людей. Мою команду, – сказал он. – Я думал, если не сопротивляться, понимаешь?.. Я думал, если держаться в рамках, делать, что сказано, не лезть в драку… Ты меня понимаешь?

– Если мы будем хорошими заключенными, нас не накажут.

– Да, так. Именно. Вот и весь план. Дать группе цель. Занять делом. Работать, чтобы с нами ничего не случилось. Чтобы нас не… чтобы не случилось того, что случилось с Иринной, но вот оно случилось, и я не знаю, как…

– Тоннер.

– Как это прекратить. Я не понимаю, чего они хотят, какие здесь правила, и у меня нет другого плана, кроме прежнего. Я вижу, что он не сработает. Уже не сработал. Так что мне делать? Как защитить их? Как спасти?

Она опустила руку ему на плечо – легкое прикосновение. Только для того, чтобы замедлить и прекратить словоизвержение. Он запыхался, словно взбежал по высокой лестнице.

– Может быть, это не твоя обязанность.

– Как так – не моя? Я – руководитель группы. Это моя команда, – сказал Тоннер. – Они – моя команда. Я делал то, что велели карриксы. Они должны были позаботиться о нашей безопасности.

Тоннер Фрейс протянул ей ладони, словно в них лежал подарок, и расплакался.

Рой раскинулся на постели. Голова Тоннера лежит на груди, и рой ощущает перемены электрической активности его мозга при переходе от изнеможения ко сну. Носительница расстроена, и рой ощущает это расстройство. Когда-то она считала этого мужчину невероятно притягательным, мысли о нем давали ей энергию и наслаждение. Теперь он ее утомляет. Рой понимает, что она испытывает сожаление, и ужас, и страсть к мужчине помоложе, чья голова лежала у нее на груди, как сейчас лежит голова этого. Она помнит поцелуй, случившийся после ее смерти, перед падением Анджиина. Она утешает себя мыслью о том, что, когда это случилось, тело уже не принадлежало ей, что рой захватил ее и избавил от ответственности – и это светлый луч во мраке ее одержимости, горестной и ужасной.

Другая, угасающая, возмущена. «Он – твой ассистент. Ты – его начальница. Это совершенно неэтично». Эти слова приходят вместе с воспоминаниями Эмир о непристойном предложении, полученном в начале ее карьеры. Мужчина, предложивший ей повышение в обмен на доступ к телу, мертв. Женщина, решавшая, согласиться или рискнуть будущим, мертва. Илси Аннализа Янин мертва. Рой замечает, что ожидал от них постепенного угасания – от эха к тишине. И ошибся. Они – фундамент, на котором отныне придется строить. Мертвые определяют настоящий и будущий образ роя.

Мозг Тоннера начинает посылать другие сигналы, погружаясь в сон. Рой ощущает этот сон как белый шум на свободных радиочастотах. Он слышит голоса, слишком слабые для человеческого слуха: Кампар, Синния, Дафид. Он хочет к ним. Быть с ними. Хочет сесть рядом с другим мужчиной и ощутить отзвуки его мозга. Он питает по отношению к себе неприятное чувство. Призрак Илси Янин знает, что это чувство – отвращение, и рой узнает об этом через нее.

Раскаяние, желание, отвращение. Все они отвлекают от выполнения задачи, но рой обнаруживает, что использует и их. Прощупывает, как проступивший синяк, увлекаясь болью и удовольствием. Встраивает в себя сознание одного, другого, третьего, образуя нечто, составленное из неупокоенных мертвецов и кое-чего еще. Того, что освещает отнятые жизни и прогоняет тени, которые иначе навек остались бы густыми.

Рой был создан как оружие. Создан для того, чтобы преодолеть оборону карриксов и обнаружить слабые места великого врага. Он по-прежнему остается оружием.

Но одновременно становится чем-то более удивительным.

19

Обычно в общей комнате собирались от двух до четырех человек, и почти всегда среди них бывали Рикар и Синния. Изгнанники, каждый на свой лад, они были костяком группы. Дафид с Кампаром проводили с ними вечер не в первый раз. Но эти посиделки выглядели необычно, потому что, в отличие от прежних, были похоронной церемонией. Бдением над покойником.

Нет, неправда. Похоронную церемонию устраивали каждый вечер. Смерть Иринны, по сути, не изменила ничего, лишь увеличила счет потерь. И избавила их от обязанности притворяться.

– Что мы за идиоты, – сказал Кампар. – Позволили себе вообразить, что мы в безопасности? Идиоты.

– Я не воображала, – сказала Синния, но это прозвучало мягко.

– Ладно, я был идиотом, – поправился Кампар, взмахнув рукой так, будто отвесил поклон. Не шутка – скорее замаскированное признание. Кампар умел обращать свое чувство юмора против самого себя. В незапамятные времена, в прошлом году, когда еще были живы Иринна и Ньол, он не нравился Рикару – но его способностью не переходить тонкую грань между острым наблюдением и остротой Рикар восхищался и тогда.

– Не ты один, – вставил Дафид. – Даже после всего, что они сотворили, мы тешили себя мыслью, будто можем что-то значить для них.

– Смешно, – фыркнула Синния.

– И очень по-человечески, – добавил Дафид.

Повисло густое молчание. Рикар ощущал его как сопротивление воздуха. Вот если бы у них было пиво. Или что покрепче. Им бы сейчас петь хором у костра, сжигать приношения. Или слушать надгробную речь священника. А они здесь, и ничто другое им не светит.

– Ладно, – сказал Рикар. – Я начну. – Остальные воззрились на него, более или менее недоуменно. – Я впервые повстречался с Иринной дней за пять до открытия лаборатории. Я был знаком с Тоннером и Джессин, но не знал Илси и ассистентов. Я пришел в научный комплекс заранее, да? Хотел обо всем разузнать, и тут рядом со мной оказалась очаровательная молодая женщина. Только на другой день я узнал, что она из этой же группы. А тогда просто отметил про себя, что она очаровательна и заботлива.