— Да! — раздраженно рявкнул в трубку.

— У нас через десять минут начало! Вероника уже едет?!

Ни черта Вероника никуда не едет…

— Нет.

— Пап! Ну я же просила тебя! Трудно что ли было сказать ей?

Ланской еще не успел остыть от разговора с женой, а тут дочь с претензиями. Какого черта он должен тратить время на детсадовские капризы!

— Она занята.

— Пусть все отменяет, — потребовала дочь, — Я ей вообще-то место в первом ряду заняла. Ты представляешь, что будет, если она не придет.

— Да ничего не будет, — сквозь зубы процедил он, — это всего лишь школьный кружок юных талантов.

— Всего лишь? — истерично прокричала Марина, — я готовилась! Я старалась.

— Так иди и выступай, раз старалась. Не мотай мне нервы.

Марина охнула в трубку. Задышала, запыхтела, словно собиралась разреветься:

— Тогда ты сам приезжай! Я не хочу тут быть одна!

— Марин, хватит чушь пороть. Какое приезжай? У меня дел выше крыши, а ты со своей фигней пристаешь. Все, мне некогда! Давай там сама.

И отключился.

Состояние было премерзкое. Нет, совесть его была чиста — он их всех обеспечивал, и времени на всякую ерунду у него не было. Но вот то, что ему пришлось выслушивать фонтан истерик и решать проблемы, к которым он в принципе не должен был прикасаться, вызывало глухое раздражение.

Держать за руку и утешать – это не его обязанность. С какого такого перепуга все внезапно решили иначе?

Он злился, кипел и в итоге не придумал ничего другого, кроме как позвонить бывшей жене. Хотела влезть? Хотела участвовать? Вот, пусть и участвует. Пусть идет и утешает Марину. Мать она в конце концов, или нет?

Вера отвечала еще дольше.

— Сговорились что ли все? — глухо прорычал он, оглядываясь на дверь, за которой раздался взрыв смеха.

Мужики делом занимались, а он тут был вынужден сопли подтирать. Да что за нах?

— Слушаю.

Услышав спокойный, чуть настороженный голос первой жены, Николай скрипнул зубами и вместо приветствия тут же перешел к делу:

— В общем так. Собирайся и прямо сейчас отправляйся в школу.

— Коля…

— У Марины там это дурацкое выступление, она уже мне все мозги с ним вынесла. У меня на эту хрень нет времени. Так что давай, живо.

— Не могу, — просто сказала она.

Да, е-мое! Они все довести его что ли решили:

— С чего бы это? — рявкнул он, — это твоя дочь. Так что откладывай все свои псевдо важные дела и дуй к ней.

— Я на море, Коль.

Ему показалось, что он ослышался.

— На каком еще море?

— На Мальдивах.

Если бы кто-то сказал ему, что бывшей жене удастся когда-нибудь вогнать его в ступор, он бы только рассмеялся в ответ.

Но тем не менее сейчас произошло именно это. Он даже слова все позабыл от неожиданности. Только стоял и глазами хлопал, пытаясь осознать происходящее.

— Что ты там делаешь? — глухо спросил он.

— Отдыхаю. Купаюсь. Пью коктейли и смотрю на закат.

Меньше всего Вера ассоциировалась у него с Мальдивами, коктейлями и закатами. Это вообще не ее! У нее не было никаких прав находиться там! Тем более в такой момент!

— У твоей дочери выступление, а ты не пойми где?

— А что не так, Коль? — она окатила его внезапным холодом, — ты сам сказал не лезть, не приближаться к вам, и не соваться на это представление. А теперь какие-то претензии?

Претензии? Да у него все слова от возмущения пропали! Подумать только! Мальдивы! Он сам там не был еще, а Верка взяла и ускакала.

Да как ее вообще туда пустили! Она же…она…

— Ты когда вернешься?

— После Рождества.

— Зашибись! И с кем ты там?

Вместо ответа, Вера сдержано предложила:

— Сходи к Марине сам. Ей будет приятно.

— Вот, мать вашу, делать мне больше нечего! — прорычал он и сбросил звонок.

Марина в истерике, Веронике плевать, Вера на Мальдивах. Это вообще, что такое?

А впрочем, пошло оно все к черту!

Это бабские дела, вот пусть сами и выгребают, как хотят. И Марина не маленькая – справится. У него своих забот полно.

Решив так, он сунул телефон в карман и отправился обратно в кабинет, где уже во всю шло веселье. Но кипело еще долго. Мысли так и возвращались к этим несчастным Мальдивам, и к тому, чем там занималась бывшая жена.

Крошка Мари

Марину трясло от негодования.