— Я плохо поняла, зачем понадобились эти приглашения, — сказала Надя-большая. — Но раз ты сам это придумал, то я тебе ничего объяснять не должна. Лена пообещала, что сама с тобой сегодня поговорит. Мы решили, что эти приглашения будут твоим, Василий, комсомольским поручением. Разбирайся с ним сам. Но если понадобится помощь, скажешь мне. Я найду для тебя помощников.

Сегодня во время уроков я не однажды замечал, как Надя-маленькая бросала задумчивые взгляды в направлении моей парты. Но ни ко мне, ни к Черепанову староста класса до окончания занятий не подошла.

Лишь после уроков Надя Степанова перехватила меня и Черепанова у выхода из класса и поинтересовалась (от имени едва ли не всего десятого «Б») можно ли посетить наше вечернее прослушивание в актовом зале.

Я ответил одноклассникам, что нас с Алексеем их поддержка только порадует. Предупредил, что сегодня у нас будет «патриотический» репертуар — десятиклассников это моё сообщение не смутило.

Вечером мы (я, Иришка и Черепанов) вернулись в школу — в вестибюле около входа в актовый класс увидели едва ли не всех своих одноклассников. Они столпились у стены, тихо переговаривались. Пожилая техничка намывала ведущую на второй этаж лестницу, бросала на десятиклассников недовольные взгляды. Ученики десятого «Б» заметили нас — рванули нам навстречу. Они сообщили: классная руководительница с ними не пришла, Лена Зосимова тоже ещё не явилась, а на сцене сейчас репетировали «эти актёры».

Иришка поинтересовалась у наших одноклассников, почему те не в зале.

Надя Степанова махнула рукой и сказала:

— Да ну!.. Потом эти из одиннадцатого «Б» снова директрисе пожалуются, что мы им мешали. Больно надо нам за ними подсматривать! Мы решили: вас дождёмся — вместе с вами туда войдём.

— Или с Ленкой, — добавила Надя-большая.

— Да, или вместе с Зосимовой.

Я распахнул дверь, шагнул в актовый зал. Отметил, что свет там горел лишь над сценой, где сейчас толкали пафосные речи актёры школьного театра. Сразу свернул к стене, где начинался ведущий к лестнице на сцену проход. Голоса на сцене смолкли — у меня за спиной тихо переговаривались явившиеся в зал следом за мной ученики десятого «Б» класса. «Сейчас эта дурёха Клубничка снова развозмущается», — услышал я произнесённую женским голосом у меня за спиной фразу (узнал голос Нади-большой).

Я дошёл до первого ряда; снял верхнюю одежду, уложил её на кресло. Замершие на сцене актёры следили за моими действиями. Я запрокинул голову, увидел на подмостках чуть склонившую на бок голову Свету Клубничкину, черноволосую Галину, недовольно кривившего губы (и усы) Тюляева, кудрявых братьев Ермолаевых и ещё пятерых старшеклассников (чьи имена я не вспомнил или не знал). Ко мне подошли Иришка и Черепанов — они тоже сбросили шапки и пальто. Иришка уселась в кресло, скрестила на груди руки.

— Ещё без пятнадцати семь! — сказал Тюляев. — Вы рано припёрлись. Не видите?! Мы репетируем!

Всё это Геннадий сказал, глядя мне в лицо.

Я заметил, как Клубничкина обернулась и одарила Тюляева улыбкой.

— Да ладно, Гена, не кричи, — произнесла она. — Мы ведь уже почти закончили. Концовку этой сцены мы миллион раз репетировали. В следующий раз повторим её снова. Вон, посмотри: Галя уже устала.

Она взглянула на своих коллег-актёров, сказала:

— Ребята, предлагаю закончить сегодняшнюю репетицию.

Света не дождалась ответов, повернулась ко мне и сообщила:

— Васенька, ребята мне говорили, что ты вчера пел для нашей немки на французском языке. Обожаю французские песни! Я бы сейчас с удовольствием их послушала. Ты нам споёшь?

Я отметил: причёска Клубничкиной выглядела безупречной, будто Света не носила шапки и лишь пару минут назад была у парикмахера. Клубничкина подошла к краю сцены, присела на корточки — направила мне в лицо свои колени. Улыбнулась. Я с удивлением понял: мой молодой организм относительно спокойно отреагировал на замершие в метре от моих глаз женские ноги (будто сказался полученный при посещениях стрип-клубов опыт). Заметил, как налились краской щёки стоявшего слева от меня Черепанова.

— Васенька, — повторила Клубничкина, — споёшь?

Справа от меня фыркнула Иришка.

— Васенька… — едва слышно передразнила она Клубничкину.

Я посмотрел Светлане в глаза — ответил на её улыбку свой улыбкой. Чуть опустил взгляд. Рассмотрел на правом колене Клубничкиной тонкий белый шрам, похожий на росчерк молнии. Подумал о том, что такой же шрам (только гораздо более заметный) красовался на лбу у киношного Гарри Поттера. Усмехнулся. Потому что мысль о Гарри Поттере показалась мне сейчас странной и ничем не оправданной реакцией на симпатичные женские ноги. Снова посмотрел Клубничкиной в лицо и покачал головой.

— Французский язык никто не поймёт, — сказал я. — Мы вам что-нибудь понятное исполним.

Повернулся, к едва дышавшему Черепанову и спросил:

— Потренируемся, Лёша? Давай-ка мы с тобой про Землю в иллюминаторе споём.

Черепанов вышел из ступора, кивнул.

— Ладно, — произнёс Алексей.

Его голос дал петуха.

Лёша смущённо опустил глаза и поспешил к ведущим на сцену ступеням.

До прихода Лены Зосимовой я спел «Трава у дома» и «Песня о медведях». Разогрел голосовые связки, взбодрил пением одноклассников. Черепанов отыграл музыкальные композиции вполне уверенно.